— Мы, как общественные деятели, используем группу в предположении помочь личности понять самого себя. Веруем, что идеальный образ Группы -двенадцать человек... Может быть и поэтому Сам Христос ходил с Двенадцатью!

— Да... Но не забывайте, что Он никогда не сказал всем Двенадцати того, что сказал двоим, которых брал наедине... Иаков и Иоанн... Петр, Иаков и Иоанн. Все, что хотел сказать исключительное, говорил им. Но учение Свое предлагал всей Группе. Потому что вся группа — неодинакова. Группа имеет один идеал. Предположим, что идеал группы собрать всех уличных нищих и разместить их в небольших домиках и построить одну кухню. Но я лично против этого. И говорю: «Оставь его свободно просить милостыню купить еду, какую хочет, образовать свою семью и самому порадоваться, и не помещай его куда-то, как заключенного, из-за того, что он бедный...» здесь сейчас проблема... Приходит посетитель и видит Группу. Он всегда будет считать, что все эти люди имеют одинаковые убеждения. Он их не разделяет... Такой случай произошел со мной... Я оказалась в одной стране, куда меня пригласила одна группа. Проповедник говорил так безлично, без идеала, без Бога. В конце концов подошел ко мне человек Божий и говорит: «Что ты тут делаешь? Не видишь, что он настоящий антихрист?» Отвечаю ему: «Конечно, вижу. И потому нахожусь здесь...» — «Для чего?» — «Ожидаю, когда придет какой-нибудь человек, вроде тебя, кто не согласен, и осмелится меня спросить: «Что происходит?» и сказать ему: «Друже, ты прав. Это не для тебя и не для меня...»

— Вы сказали однажды нечто прекрасное. Что тот, кто руководит Группой, находится в очень трудном положении, потому что не может разрываться на столько частей, принять столько лиц, сколько лиц в Группе, за которой он следит.

— Я подразумеваю под этим то именно, что человек не может разорваться на много частей, что хорошая работа бывает только лицом к лицу. Два человека. Потому что тогда человек, второй, оставляет самого себя свободным. Он отражает себя на того, кто его слушает и открывает свое сердце. И тогда слушатель перестает быть тем, кто он есть. Могу вам сказать, что с помощью Божией могу стать в один день и пятью, и десятью лицами, кто приходят ко мне поговорить. Совершенно разные лица. Совершенно. Настолько, что я сижу и думаю порой: возможно ли, чтобы любовь ибо только любовь могу им дать, ничего иного, преобразила человека в кого-нибудь другого?.. И это повторяется с каждым новым человеком

— Можете ли нам пояснить это? Когда вы говорите, что принимаете лицо другого, что подразумеваете?

— Скажем, приходит кто-либо и говорит о своей проблеме. Что то и то произошло в его доме. То и то случилось с его матерью. Он не имеет никакого понятия. «Я страшно несчастный ребенок. С того времени, как прихожу из школы и до того времени, как завтра снова пойду, мне говорят: «Будь первый в классе. Не позволяй другим забрать у тебя первенство. Смотри, ты положишь их на лопатки. Смотри, будь сильным человеком. Смотри это, смотри другое»». Никогда такая мать не скажет: «Смотри, люби и товарища своего. Смотри, не относись к нему, плохо. Смотри, что все дети имеют родителей, которые их любят. Вы должны любить друг друга, как бы находясь в одной семье…». Не говорят таких вещей! Итак, ребенок в отчаянии. Приходит ко мне и говорит: «Больше не выдерживаю! Не выдерживаю, потому что хочу вести себя иначе, а мать моя хочет, чтобы я вел себя по-другому. Что будет?». В тот момент, уверяю вас, я перестаю быть той, какую вы меня знаете. Сразу становлюсь этим учеником. Тяну вместе с ним это мученичество, становлюсь на его место и говорю: «Что будет?» и: «Как будет?» Когда это бывает так, и тогда только, я могу почувствовать, что меня просвещает Бог, и я могу сказать ему, какую позицию может он занять перед всем этим... И если обретает ученик соответствующую позицию, тогда снова приходит, снова говорим, и опять приходит и опять говорим об этом. И через пять-шесть месяцев получается такое согласие, какое не могло бы быть, если бы я думала... как я есть — которая была нежным ребенком, родилась и выросла и жила среди любви, без трудностей, — потому что тогда я не смогла бы приблизиться к этому пареньку, не могла бы ничего сделать, если бы совершенно не преобразовалась в лицо этого паренька. Понимаете теперь? Не можешь ему сказать: «Делай это и это, нельзя делать то, потому что неправильно и т.д.». Не можешь сделать ничего, если выйдешь из его лица... Будешь чувствовать вместе с ним. Страдать вместе с ним. Пока не просветит тебя Бог, как выйти из этой проблемы, с той дороги.

— Т.е. вы некоторым образом входите в его шкуру...

— Однако полностью! Живу так! И к счастью, сестра, что живу, пока этот паренек находится в моем присутствии... Ушел парень? Присела я на немного с Ангелами, принесла отрока этого к ногам Христовым в умной молитве и закончилось дело его... Вскоре приходит другой... Бываю опять другим... И это продолжается иногда целые дни.

— Сколько людей вы можете принять за день?

— Обычно, до сих пор, около 14—15.

— Какое утомление чувствуете вы в тот момент, когда уходит от вас пятнадцатый?

— Никакого! Ничего не чувствую. В такой степени, что могу начать день от начала, в ту же минуту.

— Т.е., что, вы обновляетесь?

— Увы мне, если бы я не обновлялась! Это происходит, поскольку я абсолютно не имею памяти о земном. Совсем... Постепенно меня научили этому люди... И я раньше недоумевала и говорила: «Что замечательного в этом?». Имела как бы детскую память.

— Так у вас было с детства?

— Нет. У меня началось с того времени, когда Господь привел меня с одной бумажной лирой в Англию. С тех пор. С 1938 г. бывает это.

— Т.е. вы все оставляете на Господа? В себе ничего не держите?

— Ничего. Ничего. Не существую. Я не знала этого. Слушаешь... и потом закрываешь кассу, и ничего не существует... Потому что все оставляешь у ног Христовых.

— Как вы этого достигли?

— Этого достигла не я. Это нечто такое — как бы дар Божий... Я осознаю это. И знаете почему? Потому что никогда не останавливалась на проблеме. Даже и на своей... Если уходит человек, не беру в голову. Радуюсь цветку, смотрю на небо, на что-нибудь такое... И снова бываю — Бог и я на земле... Поняли? Бог, когда нас сотворил, сказал: «Возлюби Господа Бога твоего всею душой твоей, всем сердцем твоим, всею силою твоею, и ближнего своего, как себя». Когда придет ближний мой, и я бываю его ближним, и, так сказать, одна рука, то говорю Господу моему: «Вот, пожалуйста, сейчас ушел он радостный, и я рада»... Кончилось. Не теряю времени сидеть и опять говорить: «Ах, бедное дитя, что он тянет сейчас, что ему сделает его мама, не знаю что…». Никогда не имею таких фантазий.

— В другой раз, когда он придет, скажем, через шесть месяцев, как вы на него смотрите? Как в начале, или там, где остановились?

— Оттуда, откуда он мне скажет. Ничего другого. Живу той минутой. Потому что верую, что Прошлое не существует, и что о Будущем совершенно бессмысленно нам думать, поскольку не знаем, что будет... Существует только Вечное Настоящее Божие. Оно — эта минута, какую мы переживаем. Сейчас для меня другого на земле, кроме Бога и вас, — не существует! Так? (Улыбаясь.) Иногда смеются те, кто меня знают, и говорят: «Теперь мы ушли, и теперь ты нас забыла!». Сейчас, скажем, я уйду отсюда, пойду домой, увижу кого-нибудь другого... Снова будет то же самое. То лицо и я на земле! Только!

— герондисса Гавриилия (Папаянни)