«Плач по Богу есть сетование души, такое расположение болезненного сердца, которое с исступлением ищет того, чего оно жаждет, и, не находя его, с трудом за ним стремится и горько рыдает в след его». Ценнейшим орудием и одновременно плодом покаяния бывает плач и все, что от него происходит. Без плача сомнительно наше покаяние. Что мы предпошлем покаянию, что будет ходатайствовать о нас, когда мы будем просить о прощении грехов? Какое иное расположение или состояние более всего подобает осужденному и достойному порицания, если не печаль, скорбь и плач? Как сказано: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5, 4).

Не думаю, что существует человек на земле, который так или иначе не был причастен плачу. Конечно, если говорить об общем характере плача, многие или, пожалуй, все потомки прародителей Адама и Евы поражены страданием, ибо «вся голова в язвах, и все сердце исчахло» (Ис. 1, 5). Мы же хотим особо отметить плач по Богу, бывающий у всякого кающегося, который хочет получить прощение. Слезы, вызванные различными житейскими обстоятельствами и бедами, никакой пользы душе не приносят, но, наоборот, разрушают свои жертвы, ибо «унылый дух сушит кости» (Притч. 17, 22). Слезы по Богу, напротив, орошают душу и утешают человека, как благие предстатели ко Господу, и вводят в Царство Его, как Он Сам обещал: «Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь» (Лк. 6, 21). Злострадание есть главная причина плача, но отчасти и подвижнические труды также приводят к скорбному состоянию, которое производит плач и рыдание. «Жажда и бдение стесняют сердце, а когда сердце стесняется, тогда произникают слезные воды». Всякий телесный труд бывает причиной плача и рыдания, если он совершается ради покаяния.

Когда мы беседуем с современными людьми о духовном плаче, то они недоумевают, поскольку считают, что плакать вообще стыдно. Безусловно, вещи преходящие и суетные не заслуживают того, чтобы о них плакать, хотя такой плач все же имеет место в человеческом обществе. Но духовный плач касается наших отношений с Богом и зависит не столько от нашего собственного желания, сколько от благодати Святаго Духа. Когда сердце терзается чувством ответственности за свои лукавые дела, тогда и рождается скорбное состояние плача. Этот духовный плач, который ублажает Господа, есть дар благодати. Божественная любовь касается сердца, и это прикосновение вызывает духовную радость, которая проистекает от чувства обновления, преображения или, вернее всего, возрождения. В состоянии этого «нового рождения», во время которого подвижник старается усилить свой вопль к Спасителю, появляются слезы, «хлеб дня и ночи»: «пепел яко хлеб смирения ядях, и питие мое с плачем растворях» (Пс. 101, 10). Но не медлит святая сила Отца осенить и вызволить плачущего возвести его от очищения к просвещению, на чем утверждается вся наша надежда. «Яко Ты просветиши светильник мой, Господи Боже мой, просветиши тьму мою. Яко Тобою избавлюся от искушения» (Пс. 17, 29–30). Смирившееся сердце, ураненное сначала от стрел лукавого, а после покаяния – от отеческой любви Спасителя, не имеет другого средства высказаться, кроме слез. Не думайте, что можно пойти вслед за Христом без этих слез! Как бы ни окаменело нечувственное сердце, или от сатанинского эгоизма, или от скотского себялюбия, Божественный огонь отеческой любви Христовой способен его смягчить, успокоить и сделать незлобивым, как у малого ребенка. Трудно понять все это человеку, который никогда не чувствовал жара Божественной любви. Однако пусть он постарается, хотя и на склоне лет, прислушаться к первым словам Спасителя: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4, 17), и тогда, может быть, почувствует, как Божественная теплота возвращает его к жизни...

Плач, который мы назвали духовным, не имеет никакого отношения к психопатологическим явлениям. Он неразрывно связан с памятью Божией и питается от огня Божественной любви. Насколько же умножается страх потерять этот Божественный огонь, насколько прилагается попечение о нем, настолько же он возрастает. Его пламя орошает сердце, сжигает страсти и просвещает ум, «потому что Бог наш есть огнь поядающий» (Евр. 12, 29). Ум, видя в союзе благодать и чувство, восстанавливает свои силы и особенна укрепляет душу на защиту и борьбу. Четыре силы души: рассудительность, благоразумие, мужество и справедливость, которые были пленниками страстей и умопомрачения, освобождаются, и с их помощью ум ведет борьбу и наносит сокрушительное поражение врагам. Чем сильнее наше покаянное воздыхание, тем ревностнее мы освобождаемся от всего, с виду кажущегося необходимым, и непритязательность достигает своей вершины в истинном нестяжании. Исчезает неразумный страх самосохранения, и созерцательная вера становится нашим достоянием. Тогда, как говорил наш приснопамятный Старец, человек вдыхает воздух свободы... В этом состоянии не остается ничего, что было бы подобно реалиям земного мира. Дыхание человека, свет его глаз, бренное тело – все преображается в небесное и божественное. Все озаряется особым, нетварным светом, который облекает Божественное бытие, который изливается от Самого Бога. Он есть пища бесплотных Ангелов, радость и одеяние святых и наша надежда. «Я его внимательно рассматривал, – говорил нам блаженный старец Иосиф, – и этот свет был для меня непостижим. Он был белоснежный, невещественный, и удивительным образом пребывал и внутри меня, и снаружи, и повсюду». Бог наш, «Который обитает в неприступном свете» (1Тим. 6, 16), с благоволением прикасается огнем Своей любви к плачущей душе, превращая в ничто непреодолимое расстояние между ней и Собой, и душа, переживая величие этого дара, изливает свои чувства теплыми слезами, по мере ее любви, поскольку ничего другого не имеет, что бы принести Богу, ибо Бог наш есть самодостаточный и всесовершенный. «Кто Бог велий, яко Бог наш? Ты еси Бог, творяй чудеса» един (Пс. 76, 14–15).

Болезненные и горькие слезы покаяния превратились в слезы любви. Это означает, что Господь принял нашу молитву, и она расширилась, чтобы мы вошли «во внутреннейшее за завесу, куда предтечею за нас вошел Христос» (Евр. 6, 19–20), Который и Сам прежде пролил слезы в Гефсиманском саду. «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3, 27) – говорит Церковь. Все вы крестились в Божественный и нетварный свет, все облеклись в него навеки. Таким образом, над всеми сущий Бог стал «все во всем» (1Кор. 15,28; Еф. 1, 23) в смиренной и плачущей душе.

«Аз же рех во обилии моем: не подвижуся вовек. Господи, волею Твоею подаждь доброте моей силу. Отвратил же еси лице Твое, и бых смущен» (Пс. 29, 7–8). Сколько с нашей стороны прилагается внимания к тому, чтобы удержать состояние плача, столько и благодать пребывает близ нас и подает нам свою силу. Но часто, несмотря на все наши старания, это благословение прерывается, как сказано в псалме: «Отвратил же еси лице Твое, и бых смущен». Такие вещи неизбежно случаются в нашей жизни, но для многих остаются непонятными. Как говорят отцы нашей Церкви, это «изменения», которые всегда следуют за человеком на подвижническом поприще до тех пор, пока он, благодатью Божией, не перейдет вторую ступень просвещения и не поднимется на третью ступень – освящения, или совершенства, где пребывает полная духовная любовь и исполняются, наконец, Божественные обетования.

Добровольное длительное злострадание показывает истинное смиренномудрие. Бог же действительно «смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6), и еще сказано: «смирихся, и спасе мя» Господь (Пс. 114, 5). Когда страсти в человеке утихнут, если Божественная благодать посчитает его духовное преуспеяние достаточным, она обязательно попустит прийти искушению, и так возникают изменения. Если же случаются искушения до упразднения страстей, это означает, что в духовной жизни имеет место невнимательность и необходимо исправление и сокрушение сердца, «дабы хромлющее не совратилось, а лучше исправилось» (Евр.12,13). В какой бы мере ни был человек, искушения для всех одинаково полезны. Поэтому отцы наши замечают: «Не будь искушений – и никто не спасется». Как сказано в Писании, «невозможно не прийти соблазнам» (Лк. 17, 1), и кто сможет безопасно перейти это море искушений? «Проидохом сквозе огнь и воду, и извел еси ны в покой» (Пс. 65, 12) – это сказано и о нас, ибо через те же испытания проходили сонмы мучеников, исповедников и прочих боголюбцев.

Итак, изменения, будучи следствиями грехопадения, являются неразлучными спутниками нашей жизни. Они приходят вместе с многообразными искушениями, с которыми необходимо постоянно бороться. Искушения, которые испытывают нашу веру в Бога, бывают не только внешние, но и внутренние, происходящие от естественных изменений, которые затрагивают наше физическое состояние.

Изменения воздействуют на телесное устроение и передают в ум помыслы – благие или лукавые. По убеждению отцов, они обыкновенно происходят от четырех причин: от действия Ангелов, демонов, погоды и образа жизни. Ангелы только через слово, когда захочет Бог, изменяют помыслы и расположения человека, демоны – через прикосновение (но и здесь попускает Владыка или для испытания, или для научения), а погода и образ жизни влияют на состояние здоровья человека, от которого также зависят духовные намерения. Бывают также изменения от воспоминаний или от слуха и зрения, когда на душу воздействуют страшные, скорбные или радостные события. Все то, что нарушает спокойствие и размеренность нашей жизни, называется искушением. Если при этом у человека есть страстные склонности в душе, то искушения изменяют его состояние. В общем, все, о чем идет речь, похоже на сложнейший лабиринт, и справедливо об искушениях заметил пророк Давид: «изочту их, и паче песка умножатся» (Пс. 138, 18). А о лукавых искусителях он же сказал: «Падет от страны твоея тысяща, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится» (Пс. 90, 7).

После падения человек поселился в долине плача, поскольку отдал предпочтение недоброму знанию, и теперь он вынужден постоянно сражаться со злом, как пленник смерти, чтобы на деле исповедовать свое желание добра и вновь обрести потерянное послушание Богу и дар благодати, который получил в крещении.

Весь смысл нашего жительства на земле есть не что иное, как непрерывное исповедничество, поскольку мы пали через непослушание Божественной воле. Воплотившееся Слово Божие, заботясь о нашем спасении, искупило нас Своей Кровью. Но на нас Господь оставил обязанность загладить свое добровольное непослушание добровольным исповеданием. И это было не просто повеление, но через Свое пришествие в мир Он Сам стал жизненным примером совершенного послушания и повиновения Отцу, будучи «равным Богу» (Флп. 2, 6). «Так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен пред Богом» (Рим. 3, 19).

Поскольку все создано Богом «хорошо весьма» (Быт. 1, 31), не мог человек вменить вину Богу за несовершенство Его творения. Стало быть, ответственность за преслушание и его исправление лежит на самом человеке. Но по непревзойденной Своей вселюбви единородный Сын Божий, приняв человеческую плоть, поставил Самого Себя примером для всех, чтобы явить Своему творению полноту Своей любви и научить на деле послушанию для исцеления нашего преслушания и отступничества.

— старец Иосиф Ватопедский