Подобно тому, какъ [всё] видимое являетъ собой образъ того, что въ человѣкѣ невидимо, точно такъ же и превосходящій всё красотою Рай, премудро насажденный Богомъ на Востокѣ въ Эдемѣ (см.: Быт. 2, 8), есть образъ, [запечатлѣнный] во внутреннемъ человѣкѣ (см.: Рим. 7, 22; 2 Кор. 4,16; Еф. 3,16), для коего земля — его собственное сердце, а растенія, которыя сможетъ насадить, если пожелаеть, сотворенный по образу Божію умъ [человѣка], — представленія человѣка о Богѣ, божественныя размышленія и особенно боголѣпные образы, многочисленные и разнообразные, имѣющіе различный видъ и духовный ароматъ и, добавлю, пищу, наслажден іе и сладость. Ибо обрѣтающееся во Эдемѣ открываетъ то, чѣмъ бываетъ сердце [человѣка] насыщаемое, какъ свойственно ему по природѣ, и очевид- нымъ образомъ имѣющее своею сладостью и наслажденіемъ Божественное.

— Калист Ангеликуд