Искушение, постигшее Феофана за нарушение им заповеди. Святой является в сонном видении, обличает грех, объявляет наказание и берет свои мощи. Вторичное явление его Феофану во время соборования и исцеление Феофана. Явление в храме во время бдения, когда святой Нил вернул мощи Феофану

Как мы видели выше, Феофан дозволил себе сопровождать мощи Святого в Лавру во время перенесения их и этим нарушил ту заповедь Святого, которой он запретил ему посещать Лавру, под каким-бы то ни было предлогом. Грех есть смерть; так и в данном случае: как только совершил сей грех Феофан, благодать отступила от него, диавол возобладал снова сердцем его, так что на следующий день, переночевав в Лавре после перенесения мощей, Феофан, когда получив свою часть мощей, отправился во свояси, то почувствовал в сердце сильное уныние и злобу. (Прим.: обращаем внимание читателя на это характерное явление и свойство греха: победил враг Феофана, заставив нарушить одну заповедь о непосещении Лавры, и вот, оказывается, Феофан не в силах соблюдать другия заповеди о безгневии и непамятозлобии). Прейдя в скит, Феофан остановился в келлии Филарета, причем ощущал в себе такое смущение и злобу, как никогда. К счастию его, в этот вечер один из братий благой беседой своей рассеял несколько злобные и мрачные чувства Феофана, но, когда тот удалился и Феофан остался один, то злоба снова закипела в его сердце. Положив (на стол) св. мощи, Феофан лег, но уснуть не мог, так как голова его была полна воспоминаниями о тех обидах и оскорблениях, которые когда либо перенес Феофан; сердце его пылало злобой и желанием отмстить. Наконец, перед самой утреней он заснул, и ему явился Преподобный Нил в следующем видении.

Представилось Феофану, что он идет из Лавры в скит, а навстречу ему идет старец Анания, лавриот, в Лавру, который был, как потом мы увидим, святой Нил. Поравнявшись с Феофаном, Святой, на приветствие последнего, укоризненно покачал несколько раз головой и промолвил: «Так-то воздал ты мне за оказанное мною тебе благодеяние, неблагодарный человече?»

Феофан: «А что я тебе сделал худого?»

Святой: «А что еще хуже мог ты мне сделать? Ты, может быть, думаешь, что так и следовало разобрать меня на куски, чтобы они почивали завернутыми в грязном мирском белье?» (Последнее Святой сказал потому, что когда открылись его мощи, то бывшие при сем мастера-миряне взяли себе части мощой и, за неимением места для хранения их, поклали в сумки свои, завернув в белье). Феофан: «Ты не предупреждал меня, чтобы я не сотворил сего», (т. е. не отрывал-бы твоих мощей). Святой: «Из-за твоей неблагодарности разобрали и растащили меня. Это ты растаскал меня, неблагодарный». Затем Святой повел речь о Феофане. «Доколе злобиться будешь? Доколе огорчаться, доколе оскорбляться будешь? Разве мало повторял я тебе, чтобы ты, когда найдет на тебя огорченье и гнев, побеждал их терпением? Не говорил ли я тебе, как поступать впредь и столь подробно, как действовать в том, и в другом случае? Не обещался ли ты мне никогда не ступать больше на порог монастыря? Не предупреждал ли я тебя, что в противном случае беда будет? Теперь-же ты еще меня винишь во всем и в твоей гневливости!» По-видимому, Феофан страдая ту ночь от воспламенения в нем злобы и огорчения, роптал и винил Святого. Феофану стало жалко благого старца, он раскаялся в своих словах, упал ему в ноги, просил прощения, и так лежал ниц, пока тот не сказал: «Не меня жалей, но собственную свою душу пожалей, несчастный» и затем: «Буди прощен; и да почиет на той части (мощей), которая у тебя, моя благодать». Феофан восстал от земли и увидал Святого уже в некотором отдалении от себя и страшно изменившимся: Святой шел нагой, тело его было растерзано, отдельные-же составы и части валялись по дороге позади его, справа и слева; Феофан воскликнул: «Остановись, вернись, куда идешь в таком виде? Давай, сначала соберем?». Святой: «Это ваш долг, ибо вы самовольно раскидали их; я-же не поручал вам переносить меня в монастырь и не требовал от вас сего. Итак, немедленно-же соберите то, что раскидали, чтобы мне возвратить все в целости, когда я за ними прейду, чтобы возвратиться обратно». (Этими словами Святой пророчествует, что впоследствии его св. мощи перенесутся обратно в его пещеру). Феофан: «Ну теперь, попав в монастырь, едва ли возможно будет тебе вернуться целым обратно». Святой: «Отчего-же ты полагаешь, что мне не отдадут (мощей) в целости обратно?» Феофан: «Разве ты впервые с лавриотами познакомился, что меня спрашиваешь?» Святой: «Я их знаю, но и они меня узнают», (если воспротивятся моему возвращению).

Феофан: «Прежде, чем дашь им тебя узнать, они разошлют тебя в поездки со сборщиками, и дожидайся тогда, когда вернешься назад». Святой: «С поездками я не знаком, ибо никогда не покидал своей пещеры, и не пойду (по сбору); если-же они сотворят мне это, то понесут великий урон. Болезнь и пожар постигнет их обитель». После этого Снятой сказал Феофану: «Смотри-же хорошенько, смотри, хранись и берегись, если хочешь чтобы моя благодать хранила-бы тебя». Сказав это, Святой повернулся и подвигся в путь, подымаясь в гору, а Феофан пошел к скиту-и проснулся. Пробудившись, он почувствовал, что от св. мощей Преподобного, которые положил на стол, когда ложился спать, исходит чудное благоухание. Сердце Феофана было преисполнено такого умиления, что слезы неудержимо струились из глаз, а от бывшей злобы и огорчения-и следа не осталось.

Оставив св. мощи на хранение при церкви келлии Филарета, Феофан вернулся в свою каливу, около 8 месяцев мирствовал и посильно подвизался.

Но в начале 1816 года Феофан, позабыв прещения Святого за раздробление его мощей, вновь прогневал этим Святого, ибо паломничество в пещеру св. Нила но открытии и перенесении» его мощей еще больше возросло. Многие поклонники посещали Феофана, причем были и земляки с родины его. Феофану дарили деньги, прося его уделить им частицы мощей от его части, и Феофан уступил настояниям некоторых. По-видимому и Лавра тоже уделила некоторые части, чем был весьма недоволен Святой. Наконец, Феофан стал впадать в страсть человекоугодничества и сребролюбия, т. е. ухаживал за поклонниками, копил деньги, которые ему давали, и таким образом оказался снова на пути погибели. Он совершенно погиб-бы, если бы Святой но вернул его на путь спасения, обличив его грех и покарав его.

13-го января 1816 г., в первом часу по заходе солнца, уснувшему в своей каливе Феофану явился святой Нил, во образе архимандрита Нафанаила, игумена Лавры и потребовал, чтобы Феофан подал ему его ковчег с мощами. Феофан подал ковчег; Святой-же, открыв его и взглянув, сказал: «Где же остальное?» — т. е. куда девались прочие части. — Феофан: «Я роздал» — Святой: «Разве для того дал я тебе мощи, чтобы ты их раскидал?» — Феофан: «Нужда была и отдал» — Святой: «Какая могла быть нужда? Испытал ли ты когда либо с самого твоего поселения здесь нужду в чем либо? Кто же доставлял тебе доселе все это неблагодарный?» т. е. разве не исполнял я обещания своего промышлять о всем потребном для жизни твоей, а ты говоришь, что ради нужды отдал часть мощей моих за деньги? Но ты ни мало не признателен мне за это» — Феофан: «Какой-же признательности ты еще от мена требуешь?» — т. е. ведь кажется, я все заповеди твои исполняю — Святой: «Не наказывал разве я тебе, чтобы ты не связывался с ними, а ты зачем связался с ними?» — т. е. с мирянами и земляками — Феофан: «Я и не связываюсь с ними» — Святой: «Да, ходить ты к ним- не ходишь, но лукаво ухаживаешь за ними, (т. е. льстишь и угодничаешь, когда они приходят поклониться в пещеру). Я велел тебе только спуск в пещеру разделать, и не заметил ты разве, как все это, как-бы само собой, сделалось? Ты и не почувствовал, как все совершилось. Но кто приказывал тебе церковь строить? Разве когда говорил я тебе, чтобы ты сделал церковь? Но пусть так, построили вы ее, но где же ваше богослужение в ней? Построили вы ее не ради спасения душ ваших, а втайне рассчитывая получать доход от неё, как от торгового заведения». — Феофан: «Так отчего же, если это так неугодно было Святому, он не остановил сего чудом?» — Святой: «Тебе ли еще требовать чуда? Мало с тебя разве тех чудес, которые ты видал, что еще просишь и требуешь? Мало разве оказал я тебе милостей и долготерпения, до сего времени терпя и милуя тебя, не взирая на твою злопамятность?» — памятозлобие пресекает действие благодати. — «Получи же заслуженное наказание, чтобы и другим оно было в пример, и одумайся хорошенько!» — При последних словах Святого, Феофан увидал, слева от него, устремлявшегося громадного дракона, и, громко закричав, перевернувшись на ложе своем, на котором спал, упал с ложа, пробудившись в страхе и трепете. Вспоминая потом подробности видения, Феофан убедился, что это святой Нил являлся ему и, вспомнив, что он отдал ему ковчег с мощами и не получил его обратно, Феофан обеспокоился, не случилось ли что с его мощами, которые хранились в келлии Филарета. На следующее утро пошел посмотреть, целы ли они. Прейдя в келлию Филарета и отомкнув сундук, он нашел ковчег нетронутым, но, мощей в нем Святого не нашел, — осталась лишь вата, в которой они были завернуты. Все эти события до того потрясли Феофана, что 5 ночей он нисколько не мог уснуть и беспрестанно дрожал. Тогда позвали трех священников, совершить над ним елеосвящение. Это ему несколько помогло, ему стало легче, и он мог заснуть, но ломота осталась во всех членах. По временам боль делалась такой острой, что он кричал. Подобные припадки острой боли продолжались с ним до четверти часа. В ночь на воскресенье 23-го января, когда Феофан был у заутрени в церкви, с ним сделался обморок; упав, он вывихнул себе совершенно руку в плече, так что из плечевого сустава она выскочила назад, рот его так свело судорогой, что он не мог нисколько открыть его, чтобы что либо съесть или выпить, и не мог проговорить ни слова. Это произошло на келлии Филарета. Братия, подняв Феофана, снесли его в готовую комнату, где и положили его. Феофан, хотя и пришел в сознание, но владеть ртом не мог, страдая от жажды и голода, не мог открыть рта для принятия пищи, и мучительно страдал от вывиха, а еще более тяжко страдал душевно. От этих невыразимых страданий он пришел, наконец, в такое отчаяние, что увидав, висевшие близь себя ножницы, протянул к ним правую руку, схватил их, решив покончить с собой и вонзить их себе в живот; держал их уже готовыми в руке, соображая только, каким образом удобнее это исполнить, — но вдруг, в это самое мгновение, забылся и очутился, в видении, заключенным в темницу в Лаврской башне и накрепко закованным в железные тесные кандалы, которые причиняли ему такую нестерпимую боль, что он в отчаянии грыз зубами свое тело на руках и на ногах. В это время вошел к нему какой-то старец монах, держа в руках бумагу, перо и чернильницу — это был святой Нил. Увидав, как Феофан яростно грызет свою плоть и терзает себя, Святой укоризненно произнес: «О маловерный и косный сердцем. Кому этим отмщаешь, не себе ли самому досаждаешь?» — Феофан: «Что-же мне делать, когда страдания невыносимы, не видишь разве, как я связан?» Святой: «А кто в этом виноват, как не ты сам? Ибо ты и не исполнял того, что повелел тебе, и не удерживался от того, что запретил тебе. Мало, разве я терпел тебя?» — Феофан: «Но тебе что я сделал худого?» — Святой: «А что еще хуже мог ты мне сделать? За то именно и засадил я тебя сюда, и посему в моей власти и выпустить тебя отсюда, но так как ты не достоин того, то я и не желаю, чтобы ты освободился. Впрочем, если за тебя попросят три ходатая, то тебе возможно будет освободиться, но только наперед скажи, как будешь потом жить?» — Феофан: «Как я буду жить? Как все живут, так и я буду жить» — Святой: «Ты на других не гляди» — Феофан: «Ну, так как же мне надо жить, чтобы освободиться?» — Святой: «Сам должен знать: за что тебя посадили? значит, впредь живи так, чтобы в этом больше не провиняться. Как жить, тебе в особенности хорошо должно быть известно, ибо я столь крат вразумлял тебя, как следует жить, чтобы не попасть сюда. Несмотря на то, что ты все это прекрасно знаешь, ты все-таки следуешь влечению развращенного желания твоего, представляя себе свет тьмою и тьму светом, ибо ко тьме влечет тебя твое грехолюбие, как свинью — кал тинный». Феофан: «Ты только выпусти меня, я пойду в свою каливу, все буду соблюдать и не буду больше приглядываться к другим, — что делает тот, и что делает другой» — Святой: «Ты это уже много раз обещал мне и слово давал, но потом попирал данное обещание, ибо мысль твои непостоянная. Но, будь но твоему, только напиши сперва на сей бумаге все то, что отныне обещаешься исполнять», — При этом Святой подал Феофану бумагу и перо, чернильницу-же продолжал держать в своих руках.-Феофан: «Что же именно писать?» — Святой: «Запиши все, чему я тебя учил» — Феофан: «Чему же ты меня учил?» Святой: «Ты сам хорошо помнишь, чему я тебя учил». — Феофан: «Поверь мне, что ничего не помню» — Святой: «Лживому-ли верить, или истинному? Я говорю тебе, что ты помнишь, а ты говорить мне: поверь, что ничего не помню. Посему, предай письму все, что я с тобой раньше говорил, что ныне говорю и что впредь скажу, не утаевая слов, но делая так, чтобы одни слова хоронить, а другие являть.

Никогда ни в чем не лукавь. Никогда не говори себе: когда похоть влечет на грех, авось сойдет, или будь что будет, а я все-таки исполню желанио свое, ибо за это самое многие попали в темницу и не освободились больше оттуда.

Без совета ничего но начинай, ни во внешнем, ни во внутреннем, т. е. ни предприятий каких, ни начинаний каких в келейной жизни и в духовной. Не посоветовавшись ничего не твори.

Слышу я еще, как ты озабочен попечениями и хлопотами о заготовлении и запасении себе разных припасов для пропитания. Ужели доселе ты не уверился в том, что я пекусь о тебе, и не заметил, как я промышляю о тебе, не взирая на неверность твою и на развращение мыслей твоих, что я впрочем предвидел.

По праздничным дням и в субботы дозволяется тебе есть рыбу, но не больше того. Однако ешь только, если случай будет, но отнюдь не запасай вперед.

При каждом смущении в мыслях ты должен ходить к твоему духовнику» — Феофан: «Нет у меня духовника и взять негде». Святой: «Что же со всеми случилось?» — Феофан: «Ты, как монастырский, накажи которому-нибудь из них принимать мои помыслы». Святой: «Не могу я никого назначить тебе, чтобы он не возомнил потом о себе, что он всех лучший, ибо тогда, и овца сия, т. е. духовник, может погибнуть; поэтому того, что ты говоришь сделать, — невозможно, но ты сам сходи и попроси; если тебя не примет, — отряси прах ног твоих, и иди к другому». — Феофан: Буди по слову твоему, ты только освободи меня отсюда, а я сумею как-нибудь устроиться» — Святой: «На сей раз ты освободишься, но только смотри, берегись, чтобы тебе вновь сюда не попасть, ибо тогда не выйдешь больше на свободу.

Для того, чтобы освободиться, тебе следует пригласить 7 иереев, дать каждому на литургию, т. е. отслужить литургию о здравии, раздать всем отцам на четки, т. е. чтобы протянули четки за исцеление Феофана;- чтобы не вообразил-бы ты потом, что своими силами освободился. Нет, нет, и не воображай, что тебе самому, т. е. без посторонней молитвенной помощи, возможно освободиться, только ради предстательства трех ходатаев это может состояться, чтобы тебе выйти на свободу».

Феофан: «Кто же ты таков и какое твое звание в монастыре?»

Святой: «Я тот, который освободил тебя пленного. Я тот, который напитал тебя алчущего. Я тот, который одел тебя нагого, — но ты, каким был неблагодарным, таким и остался. Ты рассек меня, за все мои тобе благодеяния, на куски и раскидал повсюду; как будто на злодея, скрывающагося в пещоре, напал ты на меня, и, как какого вора пойманного, потащил в монастырь, стремительно, как вихрь, налетел на мою пещеру, и внезапно унес меня в монастырь» — При этих словах Святого Феофана заметил, что руки Святого повреждены и поранены, на пальцах недостает ногтей, и в ужасе спросил: «Что случилось с тобой, куда девались твои ногти?» — Святой: «Об этом ты лучше сам себя спроси, куда ты их подевал» — Феофан: «Когда видал я их, как могу знать о том, как тебя изранили?» — Святой: «Тебе это хорошо известно, но, смотри, помни, чтобы ты опять собрал меня, ибо ты виноват в том, что меня сокрушили» — Феофан: «Те ногти, которые унесли — пропали, и где мне разыскать их? Не заказать ли кузнецу новые?» — Святой: «Разве ты носил когда медные ногти, что предлагаешь мне сделать такие?» — Феофан: «Ну, а как же мне быть, если в случае я тех не разыщу?» — Святой: «Спроси тех, которые были при открытии мощей, чтобы и им не пострадать так-же, как те, упавшие и разбившиеся, т. е. каменщики, клавшие церковь у пещеры Святого, которые, взяв частицы мощей при открытии их, не хотели потом отдать их по требованию Святого, переданному им Феофаном. За это Святой покарал их; они упали со стены, расшиблись и тогда, устрашившись, вернули взятые части мощей.

Феофан: «Положим, что я знаю, у кого они, но разве отдадут мне те части (мощей, которые имеют)?» Святой: «Ты только расскажи им, как меня видел; скажи, если они не принесут частей, которые у них, туда где лежат и прочие, (т. е. в Лавру), то их часть будет с теми, о которых сказал царь Давид «не воскреснут нечестивии на суд». Этими самыми словами заклял я (умирая) своих учеников, чтобы они не раскидали моего тела; возлюбленный мой ученик Илия запечатлел это на дощечке, которую поместил над моим изголоевьем, для ведении прочим, чтобы но упала на чью либо душу тягость (клятвы). Феофан: «А разве не нравится тебе место, куда ты ныне перешел?» — Святой: «Тем только оно хорошо, что я удалился от той суетной «келлии, (разумеется Спанон, которая над пещерой, и которую Преподобный обличал).- Феофан: «Так отчего же ты недоволен тем, что здесь находишься?» — Святой: «Недоволен оттого, что не в своей пещере». После этого Святой сделал исключение для четырех частой своих мощей, а, именно, своей челюсти, которая была отделена Лаврой для келлии Спанон, позвонка, данного Феофану, и который, как мы видели выше, Святой у него отобрал, и еще двух частиц, которые Святой через несколько дней после этого вручил Феофану вместе с своим позвонком. Сии части получили благодать Святого и благословлены им их владельцам, причем он распорядился о них следующими словами: «Дай одну часть в Кириако, (т. е. скитский собор), на память почитающим нас; другую часть отдай внутрь, (т. е. в скип, игумену скита). Эти две отдай внутрь, (т. е. в скит), часть же позвоночную имей у себя, на память моего промышления о тебе, как отца о сыне, в воспоминание того, о чем говорится в псалме (Пс. 102, 7): «сказа Господь пути Своя Моисеови, сыновом Израилевым хотения Своя», (т. е. в память промышления Святого о Феофане, взведения Феофана на пути спасения из греховного Египта в землю обетованную Святым, уподобившимся по кротости Моисею, терпевшему столькую неблагодарность и непокорство евреев и не перестававшему умолять за них Бога. как и ныне творил Святой, терпя жестокость и греховный нрав Феофана и не покидая его). Сия три прощены» (т. е. благословлены быть отделенными от мощей Преподобного). Феофан переспросил: «Которые три?» Святой: «Во первых, челюсть, которая пусть будет в пещере на память обо мне. (т. е. во владении келлии Спанон, где она и поныне обретается). Во вторых-тебе позвоночную часть, и, наконец, две части, которые ты должен отдать в кириако (собор). При этих словах видения, в келлию Феофана вошел один из братий взять из очага горячих углей для кадила, чтобы покадить в церкви; от его шагов пробудился Феофан. Увидав в руках своих ножницы, он вспомнил на краю какой погибели только что перед сим находился; от сей погибели его чудесно сохранил Святой. Феофан воздал славу Богу и всем сердцем возблагодарил Святого Нила, спасителя своего.

В понедельник вечером Феофаном было роздано на четки скитским отцам и на литургии священникам, как повелел Святой; во вторник 2э-го января Феофана стали соборовать, причем, как только началось соборование, Феофан потерял сознание, будто бы уснув, так что все усилия разбудить его были тщетны; Феофан ничего не чувствовал, что ему говорили, как его толкали, и лишь но дыханию его можно было заключить, что он жив. Так продолжали соборование. Феофан же имел в сие время такое видение.

Представилось ему опять, что он сидит в лаврской башне закованный, голова его обтянута цепью, рот оборочен цепью так, как у свиней, когда их надо куда тащить. От цепи шло несколько концов, из коих каждый был приколочен или к стене, ши к одному столбу. Левая рука Феофана прикована к столбу, а правая свободна. Этою последнею от отчаяния Феофан терзал себя и бил; когда он был в таком отчаянном состоянии и так страдал, вошел юный монах, (т. е. ангел в образе монаха) и, отбив конец цепи, которой была скована рука от столба, освободил ее, затем отбил прочие концы цепи и, схватив ее, потащил Феофана, как скотину на оброти, из башни. За дверями толпились бесы, и говорили про Феофана: «Голова его обвернута цепью, — значит его повесят на мосту Вела.» — Другие же им возражали: «Не повесят его, а на кол посадят». «Некоторые из них обращались к Феофану и говорили: «Потурчись, тогда избавим мы тебя от казни; великих почестей от нас удостоишься». Феофан от страха казни начал было уже мысленно колебаться и думать: не согласиться ли и в самом деле на их предложение, но в ответ на зти мысли ангел дернул его за цепь и сказал: «Молчи и не бойся». Они прошли мимо фиала и подошли к церкви (собору Лавры), двери которой были отверсты; из церкви неслось чудное пение, а из алтаря исходило светлое сияние. На церковной паперти, в великом благоговении стояло много монахов. Когда Феофан с ведущим его приблизился, от толпы монахов отделился один, который был святой Нил. Подойдя навстречу им, остановился, (на краю паперти), перед Феофаном и, указывая рукой к алтарю, произнес: «Се, ради сих молитв церковных к Богу о помиловании (твоем)», потом, указав рукой на монахов стоявших на паперти, «се, ради келлейных молитв святых отцов» и затем: «се, ради свойственного мне благоутробия и кротости, которые побуждают меня на милость, ради сих, (трех ходатаев за тебя), побуждающих меня помиловать тебя, побуждаемый, с понуждением себя, соизволяю на то, — чтобы ты был освобожден от уз и от заслуженного наказания». При последних словах Святого, узы с Феофана мгновенно спали, цепи рассыпались по земле; Святой же сказал: «Смотри хорошенько, смотри, смотри! Видел? (т, е. последствия греха). Не твори же вновь, что, как видишь (так гибельно). Ибо больше с тобою не увидимся, (т. е. помни-то, что я заповедал и о чем научал тебя, потому что более не прейду и не буду больше поучать тебя), ни побеседуем более с тобою, ни вечером, ни утром, ни в полночь, ни в полдень. О потребном для тела твоего я буду промышлять; ты же пекись о душе твоей, и подвизайся, чтобы стяжать сокровища для души твоей несчастной, чтобы но кончине твоей избавилась она от мук». Когда Святой говорил это, Феофан заметил, что в руке своей он держит части своих мощой, от которых исходили лучи сияния и неслось чудное благоухание, Феофан попросил Святого дать ему их, но Святой сказал: «Тебе надлежало сорок дней терпеть кару; поэтому жди срока, ибо, ради побуждения благости и кротости моей и ради просьбы прочих ходатаев, освободился ты раньше срока, но (мощи) пусть ждут. Когда же исполнится 40 дней, тогда я вручу их тебе в день воскресный, в присутствии многих людей». Феофану захотелось войти в храм, он тронулся с места, чтобы взойти внутрь, но Святой остановил его у крайней колоны на паперти, не дав подойти ближе; Феофан, взглянув на себя, увидал, что он до крайности загажен; Святой же сказал: «Там, куда ты стремишься, (т. е. в большие монашеские центры, как напр. в Лавру и в скит, куда тянуло всегда Феофана из его пустыни), встретятся тебе люди несмысленные и неразумные, которые, увидав тебя в такой запачканной одежде, выгонят тебя, (т. е. неимеющие духовного смысла соблазнятся, видя Феофана столь павшего в грехи), другие же будут осуждать, поносить, и злословить тебя; поэтому ты не приближайся к ним, ибо они не ведят, что творят» — Затем Феофан пошел к выходу из Лавры; выйдя из ворот, пошел но дороге в скит, — и очнулся. Открыв глаза, он увидал стоящих над ним иереев и услыхал слова последней молитвы при елеосвящении; «Боже, Спасителю наш! И пророком Твоим Нафаном покаявшемуся Давиду о своих согрешениях оставление даровавый…» — и в это самое мгновение сведенные судорогой уста Феофана отверзлись. Рука его, вывихнутая, которая выскочила совсем было из плечевого сустава назад, исцелилась и чудесно вошла в свое место на глазах всех священников еще раньше сего, а именно, при самом начале соборования, когда Феофан потерял сознание, (следовательно, когда вь видении ангел по образе юного монаха пришел к нему в темницу и отрешил руку его от оков). Феофан востал с ложа совершенно здравым. Таким образом наказание продлилось всего 12 дней, — от 13-го Января, когда Святой явился ему в сонном видении во образе архимандрита Нафанаила, отобрал свои мощи и объявил наказание, (сказав), чтобы оно послужило в пример и прочим, (т. е. тем, которые неблагоговейно и бесстрашно станут распоряжаться его мощами), и до 25-го Января, когда, явившись ему в видении во время соборования. Святой совершенно исцелил его и снял наказание.

После своего чудесного исцеления Феофан был совершенно здоров, как и раньше, ожидая истечения сорокодневного срока, чтобы получить обратно от Святого отобранные мощи, как тот обещал ему. Сороковой день приходился как раз на неделю Просвещения; 21-го Февраля 1816 г. Феофан отправился на бдение в кириако (собор). Когда началась 3-ья песнь канона, он пришел в исступление; ему в видении явился посланный из Лавры с письмом, в котором Феофана немедленно требовали в Лавру, чему Феофан весьма удивился и испугался, не зная, как отвечать посланному, но отцы скита понудили его идти, и он пошел. Войдя в Лавру, перед зданием ризницы увидал он Святого Нила во образе монаха Макария, раньше жившего в скиту и незадолго перед тем перешедшего в Лавру; Феофан поклонился ему, не догадываясь, что это сам святой Нил; последний же спросил: «Как дела?» — Феофан: «Вашими святыми молитвами, хорошо». Святой; «Как поживают отцы» — Феофан: «Как им поживать, что им делается? Тебе их жизнь известна, от которой ты ушел перейдя сюда; какое теперь тебе до них дело?» — При этих словах Святой укоризненно покачал головой и сказал: «Как это ты говоришь, что нет мне никакого дела до них? Не ради ли того, чтобы выкупить тебя пленника, попался я сам в заключение в монастырь?» — Феофан не понял, что этими словами Святой намекал на то, что, милуя Феофана, допустил он отрыть свои мощи и перенести их в Лавру. Святой укоризненно покачал головой на слова Феофана, что ему нет дела до скитян, ибо преп. Нил не переставал пещись и предстательствовать молитвенно о каждом из них.

Феофан: «Желал бы и я попасть в такое заключение, как твое».

Святой: «Положим, что и здесь я не в остроге, но все же мне здесь не так приятно, как в прежнем моем тихом жилище; впрочем, я вижу, что и там теперь суета человеческая и суматоха; поэтому дух мой мирствует здесь» — Феофан, все ещё думая, что говорит с Макарием, который жил в Новом скиту и ушел оттуда в Лавру во время нашествия разбойников на св. Гору, и понимая последния его слова в том смысле, что он доволен тем, что здесь ему безопасно, сказал: «Воздай славу Богу, промыслившему о тебе, за то, что тебя приняли; этим ты избавился от превратных людей, ибо в нынешнее время люди стали таковы, что недостойны и имени человеческого, а не только звания монашеского, ибо и малейшего подобия монашеского не имеют. — Святой: «Оставь это. Они то все хороши, но ты столь развращенный сосуд (диавольский), что хуже тебя грешника быть не может, и никогда не бывало равного тебе».

Феофан: «Поверь мне, отче, воистину грехи мои таковы, как ты говоришь; я действительно таков, каким ты меня называешь». Святой «Если ты сознаешь себя таковым, то как же осмеливаешься судить других? Постишься и воздерживаешься от едения плодов древесных, а плод братий твоих пожираешь? Ради поста (т. е. покаяния) не вкушаешь маслин и плодов, а мяса человеческия жрешь?

Поста ради не вкушаешь от плода лозного, (т. е. не пьешь вина), а кровь человеческую пьешь? Много безумцев творят также как ты безумец, подвизаясь не во оправдание и спасение свое, а в свое осуждение. Вы подобны рыбам, больше всего любящим глубину вод; красота гор, холмов, лесов и деревьев, — не в силах привлечь их взора, (т. е. грешники, как рыбы — темную пучину предпочитают красоте берегов, предпочитают темную глубину порочной жизни созерцанию красот небесного царствия).

Зная, это рыбак, умудренный Богом, поймав рыбу в сеть, не извлекает ее тотчас из воды, чтобы она не билась, но оставляет ее до времени в воде, пока длится ловитва, чтобы с одной стороны она плеском своим не пугала бы других рыб, а с другой стороны, чтобы не задохлась, не загнила, не сделалась бы годной лишь в отброс и пищу чайкам от жара солнечного и теплого южного ветра; посему держит рыбак сеть в воде, пока но подплывет к берегу (Прим. Этой притчей святой Нил высказывает, как грехолюбивы паши души, как мало в них любви к горнему, как велика привычка их ко греху и привязанность к дольнему, так что от рыбака требуется великая премудрость уловить душу грешника в сеть спасения, т. е. веры, надежды, любви, покаяния, соблюдения заповедей и постановлений церковных; рыбарь не требует от них сразу духовного совершенства и свободы от всякого греха, не извлекает сеть с рыбой из воды, но оставляет с сетью в греховной стихии, ибо не в силах они перенести ни жара лучей солнечных, ни теплоты южного ветра; если раньше времени извлечь их, то они погниют и станут годными в пищу чайкам, т. е. бесам; например: подвижник, освободившись раньше совершенной любви от страстей, не вынесет сего осияния, но умрет возгордившись н, воссмердев гордостию, сделается годным лишь в отброс. Поэтому, да не осуждают спасающихся за явные их грехи, как только что осудил Феофан братий скитян, сказав, что в них и подобия монашеского нет, ибо это тайны премудрости Божией, уловившей рыбок в сеть спасения, но до времени оставившей сеть с ними в греховной воде).

Святой: «Итак, благополучны ли отцы?» — Феофан: «Здоровы пока» — Святой: «Дай Господи. Да дарует им Бог мир, единодушие, любовь взаимную; однако ты ошибаешься, полагая, что они здоровы, ибо не могут быть они здоровы, так как но ревнуют о стяжании монашеских добродетелей, не стараются подражать монашеской жизни отцов, не свои грехи и души испытывают, но испытывают дела небесные, то есть тайны суда Божия, (т. е. восхищают суд Божий и вместо того, чтобы укорять самих себя, оставив свои грехи, занимаются пересуживанием ближних и осуждением).

Вот им пример, показывающий, сколь невозможно знать наперед суд Божий о человеке. Вместо того, чтобы судить людей, кто хорош и кто худ, пусть они положат пред собой гранату и состязаются, судя по внешности её, какова она внутри, хороша или худа, (т. е. гранату по внешнему виду не узнаешь, гнилая она или хорошая, а только, когда разрежешь ее; если она согнила, то изнутри выйдет смрадный дым).

Если по внешнему виду невозможно правильно судить даже о гранате и наперед узнать хороша ли она, то возможно ли предрешать небесные таинственные суды Божии о людях?

(Пример о сей гранате Святой привел в ответ на суждения, немоществовавших страстью осуждения скитян, осуждавших Феофана, считавших его недостойным ь таких чудес, которые явил на нем святой Нил, ибо порочность и глубина его греховного падения была всем известна. После сих слов Святой в притче о некоем пленнике описывает историю Феофана и те причины, которые побудили Святого открыто помогать Феофану).

Некто попался в плен разбойникам — предстоятелям лукавого; так как в то время некому было его выкупить, то и увели они его на чужбину. Но пленник, будучи хитер, перехитрил лукавого, убежал из плена, прибежал к одному знакомому, чтобы он скрыл его, а тот для большей безопасности отослал его обратно в вертоград, откуда его раньше увели, когда пленили. Когда он пришел в вертоград сей, которому покровительствует владычествующая Царица, то стал искать себе пастыря и обходил всюду, но никто не желал его принять, все поносили и гнали; в таком затруднительном положении он не знал, что ему делать. Воспользовавшись этим, лукавый вор снова подкрался к своему бывшему пленнику и стал нашептывать ому: «Доколе здесь страдать будешь? Уходи вон из этого огорода; наверное в другом месте найдешь отраду» — Пленник-же отвечал: «Это ты истину говоришь, что вне сего сада мог бы я обрести покой, но я никого там не знаю» — Вор: «А кто же здесь в саду принял тебя как своего знаемого? Уходи отсюда, а там найдешь себе многих друзей». Пленник: «Я бы и сел на корабль, да хлеба нет на дорогу; что я буду делать?» — Вор: «О хлебе ли заботишься? — я научу тебя как достать; только ты обещайся исполнить мой совет. Чтобы хлеба достать, пойди на поляну, нарви первых отпрысков укропа, — снеси их в любой монастырек; а за него тебе дадут вдоволь хлеба на дорогу; тогда садись немедленно на корабль, и поспеши это сделать» — Пленник согласился сделать все, как советовал ему вор, пришел на поляну, куда и я (св. Нил) пришел, делая вид, что тоже ищу укроп близ одного запустелого крова (т. е. хижины); видел я, как пленник в то время страдал душою, недоумевая, что ему делать. Поэтому, когда мы сошлись и он поздоровался со мной, я спросил его: «Что и корешков нет, не то что зелени?» — Он же отвечал: — «Да, был холодный северный ветер и все поморозил». — Я отечески осведомился о причине его печали, но он не отвечал мне; тогда, испросив его вторично, я как иерей, священной властию, мне данною, запретил лукавому вору, т. е. отогнал от Феофана беса, завладевшего умом его; бес, скрежеща зубами как бешеный пес, выскочил от него и освободился пленник от беса. Когда же после этого я увидел, что пленник стал осматривать тот пустынный кров, вопросил я его в третий раз: «Что с таким вниманием рассматриваешь, не поселиться-ли здесь хочешь? — Пленник же отвечал: — Под великими кровлями жизни не вынес, — как же возмогу в таком месте? Не дай Бог тут жить» — Я же сказал ему: «Это прекраснейший кров, поселяйся здесь, не предпочтительнее ли это, чем путь непостоянный (т. е. жизнь в миру)?» — Эти слова подействовали на пленника и он сказал: «Но разве здесь кто жил когда?» — Я же отвечал: «Если-бы никто не жил, то и не построил-бы сего крова» — От этих слов пленник в душе стал склониться на то, чтобы поселиться под сим кровом. Увидав в нем эту перемену внутреннего произволения, я, чтобы облегчить ему решение, выразил словесно готовность мою помогать ему в сем и дал ему следующее обещание: Поселяйся здесь, а я берусь промышлять о всем потребном, внешнем, (т. е. для тела)». Сказав это, я его покинул и ушел восвояси. Итак теперь, дав обещание пещись о нем, не обязан-ли я и исполнить его? Могут возразить: ты может быть не знал, каков он; избави мя Боже от такого слова: они не знают его, но я знаю его и исправлю его. Я не лицеприятствую никому, и никого не презираю, ибо, кто так творит, тот чужд есть Христа, и не от единого стада, и не от чад Христовых. Так как сей погибший искал себе отца и немогь найти, то я принял его как блудного сына.

Примечание первых списателей. Эта речь Святого относится к тем, которые не веровали чудесам, происходившим с Феофаном, злословили, гнали и преследовали его. Поэтому Святой и описывает, как он освободил его от беса, понудил поселиться в каливе, обещав пещись о нем и заботиться о всем телесном, — все согласно с тем, как описано в начале книги. Затем Святой говорит, что он не лицеприятствует Феофану, якобы предпочитая его другим, и не уничижает других, это н ответ тем, которые говорили: отчего является он Феофану, а не иному кому? какая такая добродетель есть в Феофане? Отвечая тем, которые мыслили подобным образом, Святой говорит, что он никого не предпочитает и никого не осуждает, но все для него равны, как едино стадо Христово. Феофана же принял он в свои объятия, как возвращавшагося блудного сына, который погиб и был мертв; стал ему являться Святой и путеводить ко спасению, не ради его добродетелей, но ради великих язв души его. Так как враг особо усиливался поглотить Феофана, то Святой в противоположность сему — множайшим долготерпением и многократным поучением спасал его. Были и такие, которые, видя происходившие чудеса, не только не славили о них Бога и не благодарили Угодника за такое промышление о спасении человека, но сверх того, еще хулили и говорили, что это не суть явления Святого, но суть действия диавольския или коварные обманы Феофана, обманывающего людей. Так и эти, вместо того, чтобы сорадоваться спасению брата, искали умертвить его и довели его своими гонениями до отчаяния, так что он прибег к содействию бесов, чтобы отмстить врагу, как то будет описано в конце книги. Самое чудесное в обстоятельствах сих событий то, как могли сохраниться в памяти Феофана все его разговоры со Святым, происходившим и в сонных видениях и наяву, и как они живо помнились им, как будто были напечатаны на его памяти. (По написании же их — чудесное, благодатное действие силы памяти пропало и Феофан не мог более пересказать подробно то, что только продиктовал. Память открылась в Феофане, когда Святой дал ему бумагу и перо в видении и повелел все записать, сказав; «я говорю что помнишь»).

Все это Святой говорил Феофану, сидя на скамейке; при последних же словах встал и затем сказал: «Теперь пойдем в церковь, чтобы мне передать тебе часть мощей для Дикея, (настоятеля скита), и в кириако» — Они направились к церкви. Святой спросил Феофана: «Какое звание твое: мирянин ты или монах? — Феофан, взглянув на себя, увидал, что он в мирском платье, и потому молчал, не зная, что ответить. Святой вопросил о том вторично, и наконец, сказал: «Что ты глухой или немой, не слышишь, или отвечать не можешь?» — Феофан: «Сам не знаю о себе-кто есм, и кто несм» — Святой: «Что означает сей ответь: сам но знаю, кто есм, и кто несм? Если ты говоришь, что сам не знаешь своего имени и не отвечаешь на зов, то ты, следовательно, хуже скотины, ибо, как известно, каждая скотина имеет свое имя и обращается на зов. Ты так же бесчувствен, как бессловесные твари, имеющия имя и неведущия его; поэтому я говорю тебе: ты глух как дерево, нем, как бессловесный зверь, нет в тебе постоянства и разумной воли, тебя, как ветер траву, клонит…..- куда захочет и как хочет. Итак, если желаешь исправиться от этого шатания и непостоянства, то исполни то, что я тебе сказал и живи так, как я тебе скажу:

Подвизайся в монашестве с великим вниманием, ничем не пренебрегая.

При исходе марта и наступлении апреля, приими пострижение в великий Ангельский образ. Да будет тебе имя Пленник, (Эхмалотос), чтобы это имя напоминало тебе обо мне и о том, что я освободил тебя из плена лукавого миродержца; при этом вспоминай слова антифона, творения Иоанна Дамаскина — «Плен Сион ты изъял еси из Вавилона…» (Степенны 8-го гласа).

Берегись того, чтобы снова не впасть тебе в плен, ибо тогда освободиться будет невозможно из плена».

На повеление Святого принять схиму Феофан возразил: «Кто же примет меня, (т. е. кто согласится быть подводящим старцем), и кто станет меня постригать? Все меня прочь гонят, и никто не желает принять меня» — Святой обратился лицом к Феофану и сказал: «Об этом я знаю, но ты потерпи, (т. е. прости им). Вот иеромонах Герасим Цареградский, не примет ли он тебя?» — Феофан: «Он послушник, (т. е. живет под началом старца), характером непостоянен; как мне знать, согласится ли он принять меня, или нет?» — Святой: «Если он откажется, то всячески, наследователь твой должен принять тебя, (т. е. постричь)» — Феофан, думая, что Святой называет наследователем преемника келлии, т. е. второе лицо, записанное после владельца в омологию, которое но смерти первого наследует келлию, отвечал: «Нет у меня наследника» — Святой: «Как нет? У тебя есть монастырь, наследующий по тебе твою келлию, а ты говоришь, что не имеешь наследника».

(Прим. По местному обычаю, владелец келлии, если не в силах пропитать сам себя, возвращает келлию (или каливу) монастырю, а тот должен его принять и упокоить до смерти).

Феофан: «Положим, что так. Но скажи еще, что означает то, что ты сказал про апрель, и про который апрель ты говорил?» — Святой, обратившись к Феофану, сказал: «От дня окончания месяца вод (водолея-января), нынешнего- свесь (т. е. точно отсчитай) месяцев-в 37. В сих свешанных месяцах будет заключаться недель-162. В сих свешенных неделях будет иметься дней-1135. В сих свешенных днях будет иметься часов-13618,-и наступит день недельный. То-есть, через три года, когда скончается вербная седмица, в неделю ваий, во время литургии, сотвори обеты твои, приими со страхом и трепетом пострижение в великий Ангельский образ, совлекись ветхого человека вместе с принятием нового образа к облекись в нового.

Не принимай помысла, который будет тебе говорить так: пока ношу образ ветхого, т. е. пока еще но постригся в схиму, — поживу в свое удовольствие, а когда приму образ нового, тогда уже заживу по новому. — Нет, нет, отвергни от себя эти мысли, не допускай и в мыслях твоих возможности тебе жить следуя похотям плоти. Предупреждаю тебя, что тебе предстоит сильная брань с похотениями плоти и с лукавыми помыслами; поэтому сиди в своей каливе, с терпением побеждая сих и ожидая исполнения сказанного срока, для облечения в нового человека; будь непоколебим, как столп, т. е. неприступен, как крепость против находящих на тебя помыслов; ибо, пока не достигнешь гавани, т. е. смерти, морю подобает быть беспрестанно возмущаемым всевозможными ветрами, которые стараются топить корабль, т. е. церковь, и всякого плывущего по нему, т. е. всякого христианина, плывущего на челноке своем но морю житейскому; но если слова мои будут для тебя рулем, и ты будешь управляться сим кормилом, то есть творить то, что я тебе заповедал, — то не бойся.

**Старайся всеми силами избегать вольности в обращении, ибо от вольности рождается многословие, от многословия-злословие, а злословие порождает осуждение; за осуждение же человек предается блуду, блуд же рождает отчаяние, отчаяние зависть (праведникам), а зависть — убийство, т. е. ненависть праведников. Убийство же — смерть, смерть бесконечную во огне вечном. **

Смерть же, прежде смерти телесной, есть грех, за который душа грешника предается в рабство и в поругание мучителю демону, являющему свое владычество: в неверующем — хулою над верою, в еретике — гордыней, дословно-похвальбой, в человекоугоднике — лестью, в гордеце — презорством, в сребролюбце — поклонением (злату), в неблагоговейном — дерзостию, в воре алчностию к хищению сокровищ, в блуднике — неистовым разжением, в непостоянном — забвением, в злопамятном — злобою.

Бессилие же душе причиняет леность. Беспечность и леность нерадящего о душе своей, делают его душу бесплодной.

Обращение монаха к суетам, многим попечениям и многим стяжаниям расточают его духовное сокровище, подобно тому, как у имеющего житницу и не хранящего ее весь хлеб растаскивают муравьи, мыши и птицы. Житница означает духовное сокровище, которое приобретает монах, отрекаясь от мира и становясь на тесный иноческий путь ради совершения покаяния и с пострижением получая отпущение прежде содеянных грехов, как-бы второе крещение; это сокровище и есть житница, которую посем каждый может или пре-исполнить пшеницею, т. е. добродетелями и добрыми делами, или расточить, т. е. обнищать духовно и не только не собрать добрых дел в течение жизни своей, но утратить и прежния добродетели, какия имел. Большею частию утрачивают монашествующие свою пшеницу, когда предаются суетным заботам и стяжаниям; (поэтому святой Нил и говорит «как расхищают житницу: птицы, т. е. помыслы, мечты о всяких приобретениях и имуществе, мыши, т. е. кропотливые хозяйственные заботы, и наконец муравьи, т. е. дух ревностного и многотрудного многостяжания).

Храни же себя от всего этого, что сейчас говорю; соблюдай все, что ныне сказал и что раньше говорил, ибо время снимания гроздьев приблизилось; смотри же, чтобы тебе не оказаться незрелым, когда срежут тебя; чтобы но оказались-бы плохими ягоды на тебе, чтобы не выкинули их вон из точила, не повергли-бы на попрание демонам, а самую лозу не исторгли с корнем и не ввергли в пещь огненную; «идеже плач и скрежет зубов». — При этих словах Святой и Феофан дошли до дворей церковных. Святой, остановив Феофана словами- «постой тут», — пошел в храм; Феофан же стоял у паперти, ожидая когда он выйдет. Наконец, Святой вышел и, покачав два или три раза головой, сказал; «Что мне с вами делать? — многих частей мощей не хватает. Обладающие ими, т. е. Лавра, небрегут о сем, т. е. раздают части, по за это я накажу их, наведу бедствие, и истяжу с них. Если я долго-терплю доселе, то значит ли это, что я забываю (свой запрет)? Впрочем, главная вина лежит не на них, а на тех, которые первые овладели ими и похитили (из пещеры)» — Затем Святой вручил Феофану одну часть, ту самую, которую раньше благословил, т. е. позвонок, и которую 40 дней перед тем отнял, явившись в сонном видении и наложив наказание-болезнь. Передавая ему эту часть он сказал: «Сия да будет тебе защитником и промыслителем твоим; имей ее с собою в каливе твоей. Сей промыслитель попечется обо всем необходимом для тебя; поэтому ты не требуешь ни собственных забот о себе, ни помощи и заискивания у других людей, так как сей промыслит все и попечется обо всем, ты же все заботы свои, все попечение, и все помыслы имей лишь о спасении души твоей» — Затем Святой вручил Феофану вторую небольшую часть и сказал: «Сию передай Дикою», (Настоятелю).- Феофан, увидав, что часть, определенная дикею, такая небольшая сравнительно с его частью, взволновался, ибо испугался, что это послужит поводом к новым укорам со стороны скитян, и воскликнул: «Как, эта моя, а эта дикею?» — На это Святой с великим спокойствием ответил: «Чего вспылил и зачем кричишь? Где ты находишься — разве ты один в поле, что так громко кричишь?» — Но Феофан еще раз также вскрикнул: «Не согласен принять ее (для передачи); передай с кем либо другим» — На это Святой спокойно произнес: «Что же остается мне делать с тобой, как не то только, что делают с неистовствующими, — ничто иное, как засадить тебя в пиргу? Я так и поступлю с тобой, чтобы ты научился, как вести себя, находясь в обители и не кричать, когда разговариваешь со мной»;-Услыхав о пирге, Феофан испугался и смирился. Тогда Святой вручил ему еще меньшую часть и сказал: «Передай ее в собор» — Потом, указав на самую большую, (т. е. позвонок), сказал: «Имей себе сию и храни ее, как я тебе сказал» — Феофан сказал: «Буду чтить и хранить (позвонок преп. Нила); будет гореть пред нею неугасимая лампада; когда же буду совершать последование (дневных служб), то буду возжигать пред нею свечку»

— Святой: «А, как совершаешь ты свои службы, по книге?»

— Феофан: «Я некнижный, — на четках справляю» — Святой: «Сколько же четок считаешь? — т. е. сколько полагаешь Иисусовых молитв с малыми поклонами за весь суточный круг служб?»

— Феофан: «Разве я считаю?»

— Святой: «Как же ты тогда называешь это последованием?» — т. е совершая как попало, не по установленному чину. Суточное Богослужение совершай следующим образом: за сутки считай 77 четок, т. е. 7 700 молитв: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий помилуй мя» — с крестным знамением и поясным малым поклоном. Совершай это (последование), старательно и неопустительно.

Остерегайся еще впускать в келлию свою юного и безбрадого, чтобы не сделал из тебя враг прах и попрание ног своих» — Феофан: «Что же мне делать, старче, когда все проходящие заходят ко мне и просят пить?» — Святой: «Имей для этого всегда на крыльце у дверей кувшин с водою и пусть там пьют. Если зайдет к тебе муж зрелый, то остерегайся произносить какие-либо поучительные речи или принимать от него какие-либо наставления, или вступать с ним в словопрение; если же он что от тебя потребует, т. е. или что заставит сделать, или ему дать, или станет тебя укорять, то яви свое смирение, нестяжание и кротость, исполни то, что он от тебя требует; с терпением снеси его укор, но в спор с ним отнюдь не вступай. Так научил нас поступать Господь наш Иисус Христос. Если он станет поучать тебя чему, то дав ему окончить речь, скажи: «Отче, моя голова несмысленна, как у скотины, т. е. поучений словесных не могу понять, если же, что могу усвоить, то только из примера».

О таковых учителях, которые наставляют примером собственной жизни и Господь сам сказал: «Кто сотворит и научит, тот великий наречется в царствии небесном» (Матф. V, 19).

Храни свою цистерну, кладезь с водою — сердце, чистой и береги ее, как зеницу ока». — т. е., соблюдай себя от всякого лжеучения превратных наставников, дабы сохранилась чистота и неповрежденность веры, а также храни сердце от всякой мути страстей.- Феофан понял последние слова в прямом смысле и сказал: «Что мне делать, отче, крыша у меня худая?» — т. е, с неё вода стекает в цистерну. — Святой: «Покрой новой, хорошей, чтобы было безопасно» — Феофан: «Давно уже стараюсь найти материал для неё, да никак не достану» — Святой: «Попробуй достать в скиту; если же не найдется, обратись к эпитропам монастырским, объясни им свою нужду, они найдут и дадут тебе на крышу. Остерегайся подавать повод к соблазну отцам, ибо они, видя тебя столь возвеличенным среди всех святогорцев, т. е. тем, что удостоился таких необычайных и небывалых небесных явлений святого Нила, — негодуют, пересуживают, осуждая тебя, и хуля дела, содеянные мною над тобой. Ходи на литургию в параклис, т. е. не в собор, чтобы не показываться на глаза отцам скита, чтобы они тебя не видели, не смущался-бы их дух, и не возмущались-бы».

Феофан: «Не понимаю, за что гневаются они на меня?» — Святой: «Они имеют повод негодовать на тебя, но ты какое право имеешь негодовать за это на них? Какое оправдание можешь ты иметь в том, что злобишься на них за это и оскорбляешься сим? Из этого видно, что ты себя не почитаешь равным малому зерну, но считаешь себя горой Афонской.

Посадил огородник редечное зерно в землю, выросла прекрасная зелень, но листья эти никому не нужны, а нужен корень. Когда же огородник вырыл редьку, то оказался корень подгнившим, вонючим и изъеденным червями. Что же сделает с ней огородник? — не выкинет ли ее (с грядки) на сторону? (это приточное изображение Феофана, впавшего в тяжкие грехи-загнившего и поеденного червями в бытность его в общежитии и за это изверженного с общей грядки и поверженного на сторону, т. е. в пустынную каливу). Так, или нет? Подобен ей и ты. Поэтому не оскорбляйся и не злобься, т. е. считай себя достойным всяких поношений. Старайся всеми силами ходить путем мира, т. е. не давать себе чем либо возмущаться, чтобы дух твой мирствовал. Это я сказал тебе раз навсегда, т. е. в последний раз. Больше мы с тобой не повстречаемся. Твори то, что я сказал тебе и не бойся» — На этом беседа окончилась и Феофан пошел от церкви к монастырским воротам. Здесь вторично встретил его Святой, но уже не в первом своем образе, а во образе лаврского врача (Анатолия). Святой приветствовал Феофана словами: «Как поживают отцы, и как поживает отец Герасим?» (Это второе явление и было ради Герасима, а не ради Феофана, ибо Герасим был горячий почитатель Святого Нила, всегда молился ему, и ныне, впав в скорби, усиленно просил его помощи. Поэтому Святой и явился отдельно во образе врача, чтобы передать через Феофана Герасиму слово обличения и наставления).

Феофан: «Что ему сделается». Святой: «Как его немощь? Он просил меня помочь ему в немощи его, но что больше могу я ему сказать, кроме того, что сказал? пусть творит то, что я ему сказал и не боится, (т. е. что раньше передавал через Феофана, как мы видели выше); пусть держит себя как можно дальше от Феодорита, ибо диавол вложил в последнего великую ревность, чтобы увлечь в злое дело и Герасима, дабы этим сделать Герасима прахом и попранием ног своих, (т. е. диавольских). Сей лжеязычный, (т. е. Феодорит), прельщает его, (т. е. уговаривает лестно покинуть скит и переходить в его новую келлию), убеждая в сем всякими благословными доводами, а в тоже самое время, с другой стороны, (т. е. в отношениях братии келлии к Герасиму), диавол, ненавистник мира, способствует (уговорам Феодорита иным путем), подстраивая разные тонкия ловушки, (т. е. столкновения). Но как я могу помочь ему, когда у него внутреннее (предложение) одно, а поступки противные; он склоняется на советы лисьи, т. е. поступает согласно непостоянному характеру своему. Когда же, вследствие этого, попадается, как лиса в капкан, тогда прибегает опять к Анатолию. Скажи ему, чтобы он делал так, как я ему раньше наказывал, и передай то, что я сейчас сказал; если исполнит, то все хорошо будет. Я имею к нему любовь, (т. е. предстательствую о нем пред Богом и покрываю его своею благодатию). Поэтому, пусть он (не смущается в скорбях, находящих на него), но переносит скорби с терпением, ибо ему предстоит еще в два раза больше того перенести, сколько он доселе перенес; иначе я отниму мою любовь от него, и тогда, хотя бы тысячи тысяч раз и тьмы тем раз молил, не изменит больше Анатолий своего решения. Такова воля Анатолия, так он поступить, если сей то сотворит, (т. е. если Герасим поддастся на лесть Феодорита и вопреки запрещению Святого, покинет скит и перейдет к нему). Приветствуй его от меня». Потом Феофан вышел из ворот, пошел к скиту и очнулся. В руках он держал те самые части мощей, которые 40 дней тому назад чудесно исчезли из запертого сундука и ковчега, и которые посем во время соборования он видал в руках у Святого во время своего исступления, когда Святой сказал ему, что возвратит их ему в присутствии многих. Великое умиление нашло на Феофана, из очей его неудержимо полились слезы, и он от всего сердца возблагодарил Святого за все.

Итак, обещание Святого возвратить мощи свои в присутствии многих исполнилось, ибо Феофан очнулся окруженный братией — скитянами, которые, будучи во время Богослужения встревоженными криком Феофана. когда он противился Святому во время своего исступления и не хотел принять части мощей для передачи в скит, сбежалась к нему. Предполагая, что он уснул и бредит, они стали толкать его, будить, кричать ему в ухо, зовя его по имени, чтобы он проснулся, но все усилия были тщетны, ибо, будучи в исступлении, он не мог воспринимать никаких внешних ощущений, так как весь был поглощен созерцанием видения. Когда же видение окончилось, он опустил руки, с мощами Святого Нила, пришел в себя и, на вопросы изумленной братии, рассказал все, что только с ним произошло. При этом, от мощен святых исходило весьма сильное неизреченное благоухание, исполнившее собою весь храм. Феофан тут же передал части дикею и в собор. Так произошло чудесное вручение Феофану св. мощей Святым Нилом, в самом соборе, в присутствии всех братий, дабы они чрез это убедились в истинности явлений его Феофану и всех, сотворенных над ним стольких чудес. (Такое очевидное и несомненное чудо) должно было заставить скитян отвергнуть от себя всякий помысл сомнения или неверия.

Вторичное же явление во образе врача Анатолия было ради молитв ко Святому некоего иеромонаха Герасима, которого постигли многие скорби и он горячо молился Святому о заступничестве. Сей Герасим с самого начала чудесных происшествий с Феофаном являл особую веру и усердие к Святому Нилу. Братия-скитяне, бывшие свидетелями чудесных исцелений с Феофаном, услыхав от него слова, сказанные Святым, желал, чтобы все это было записано. Посему Герасим, будучи хорошо грамотен, помог в этом Феофану и записал все со слов Феофана, (т. е. все явлении вплоть до последнего события в 1816 году). Феофан же сам был мало грамотен. Так но порядку были записаны Герасимом со слов Феофана: во-первых, избиение Феофана бесами и последовавшее затем его исцеление от грыжи, побоев и беснования; вслед за этим Герасим записал явление Святого Феофану наяву после Николина дня и последовавшие затем события, разрушение каливы бесами, спасение Феофана голосом Святого; йотом было записано явление Святого (во образе пастуха), данные им Феофану заповеди, запрещение есть рыбу и прочее. Имея веру в Святого, Герасим молил его о себе, дабы он наставил его на путь спасения. Когда, по смерти старца Тимофея, (о котором Святой упоминал в беседе с Феофаном так почтительно и любовно, называя его «Кир-Тимофеем», т. е. Господином-Тимофеем) под началом которого жил Герасим, среди братии произошло смущение. Виновником смущения, как мы видели из слов Святого, был Феодорит, который ушел из братства келлии, перешел в другой скит и манил — к себе Герасима. Герасим, бывший еще в сане иеродиакона, удержался. За это и похвалил его Святой, когда беседовал с Феофаном в 1814 году во образе пастуха, порицая Феодорита, и передавая Герасиму следующия слова; «Как мирствовал, (т. е. как сей раз мирно перенес смущение и не подвигся), так и впредь да мирствует, да пожнет, да снесть плод, и пусть не принимает помысла, что в ином месте для него будет покойнее». Приняв от Феофана эти слова Святого, Герасим тогда-же дал клятвенное обещание пред св. престолом неизменно пребыть на месте пострижения. Но вслед за этим восстали на него еще большия напасти, и Феодорит, пользуясь ими, усиленно убеждал Герасима перейти к нему. В туге сердечной, не зная, что делать, Герасим прибегал к Святому. В ответ на это, Святой явился Феофану в измененном против первого образе-врача Анатолия, и приказал передать Герасиму вышеприведенные слова, укоряя его за неустойчивость помыслов. На Герасима до этих скорбей восставали подобные напасти, немедленно вслед за тем как он поклялся не уходить с келлии, но тогда оигь просил помощи Святого и устоял. Исцелил Святой также Герасима от (заикания), которое весьма смущало Герасима, ибо ему предстояло принять священство; он усердно просил Святого об исцелении от сего, и Святой исполнил его просьбу.

(Позволим себе высказать здесь несколько слов по поводу отношения Святого Нила к открытию и разделению его Святых Мощей, вызвавших его негодование. Из жития Святых мы видим, что они двояко относятся к своим св. останкам: одни предоставляют себя на раздробление и благодатное пользование, являя сим свою любовь «до конца» к братиям, бедствующим на земле, другие же, проведшие жизнь свою в совершенном удалении от мира, не допускают даже открыть своих мощей, как напр. прей. Антоний Печерский и многие другие прославленные угодники, мощи которых находятся под спудом. Известны случаи, как они возбраняли попыткам открыть их могилы чудесным исхождением огня и опалением покушавшихся. Такое же отношение к своим останкам мы видим и во Святом Ниле. Обладая смиренномудрием в глубочайшей степени, он не желал быть чтимым и по смерти своей; посему, против обычаев Афонских, согласно которым принято отрывать кости усопших по прошествии трех лет и складывать их в особую гробницу, Святой клятвою запретил касаться его мощей. Впрочем это он сделал по особому внушению Духа Святого, ибо Богу угодно было прославить Угодника Своего мироточением, чего не могло бы быть, если бы его открыли через три года).

— преподобный Нил Мироточивый