Ради этого говорю вам… Если пройдет седьмое число лет и пяти восходящим к пол пути восьмого, там на половине числа пятого (или пятерки), следовательно, какое смущение произойдет от четвертого до пятого, (т. е. по прошествии 7.400 лет от сотв. мира, то между четвертым и пятым столетием, от четвертого столетия до пятого, или, так сказать, в, течении двадцатого нынешнего века). Какое сделается тогда хищение! Какое мужестрастие, пролюбодейство, кровосмешение, распутство будет тогда? До какого упадка снизойдут тогда люди, до какого растления блудом? Тогда будет смущение с великим любопрением, (т. е. революции и борьба партий) будут непрестанно препираться и не обрящут ни начала, ни конца. Потом соберется восьмой собор, чтобы разобрать спор, и явить (досл. сотворить) благое благим и злое злым… Земледелец отделяет пшеницу от мякины. Пшеница — для человека, мякина же — для скота. Говорим, будут отлучены, отделены добрые от злых, т. е. правоверующие от еретиков, и на некоторое малое время мирствовать будут люди. (Об этом говорится и в Византийских пророчествах). Но потом снова превратят расположение (благое) свое, обратятся ко злу злою погибелию погибающих, так что не будут распознавать, что есть брат и что сестра, что отец с матерью, и что мать с сыном её, не будут признавать и брачного венца. Будут иметь только одну погибель, одно общее падение в погибель, как Содом и Гоморра, т. е. и пяти праведников не найдется… И будет брат иметь сестру, как жену, мать иметь сына, как мужа, будет умерщвлять сын отца и прелюбодействовать с материю; и иные тьмы зол войдут в обычай. Но скольку же станут к людям прививаться злые дела, по стольку будут находить на них и бедствия.

Нынешний золотой будет тогда ходить, как теперяшняя фола (меньше полушки). Люди же, чем больше будет на них находить бедствий, тем больше будут возделывать зла, т. е. вместо того, чтобы каяться, будут озлобляться на Бога. Злодеяния же, которые будут творить люди, превзойдут злодеяния современных потопу людей. У всех будет разговор только о зле, намерения только злые, соизволение злое, сотоварищество только на зло, деяния у всех только злые, всеобщее злое хищение, всеобщее злое притеснение, всеобщее злое обособление; всеобщее злое разъединение. При всем этом будут думать, что и делатель зла, спасается.

Тогда будут иметь злато сокровиществованное, т. е. будут обладать капиталами и говорить, что не имеют, (т. е. жаловаться, что им не хватает. Тогда будут иметь злато в росте, будут возращать рост на рост; будут просить милостыни, чтобы живопитаться, будут плакать, что нечего есть. Цель же (главная) у них будет собрание капитала (сокровища), дабы стяжать больше имущества; поскольку будет умножаться корыстолюбие, постольку будут умножаться и бедствия в миру. Тогда жадные обманщики будут ходить нагими, чтобы собрать злата для отдачи в рост…

Нищих станут притеснять ради областных) расходов. Нищие-же, не будучи в состоянии уделять из части своей на расходы (требуемые, областные), будут уходить с своих мест и переселяться на другия, чтобы там упокоиться и умириться, но и там будут находить тоже самое и даже в два раза хуже. Тогда, не будучи больше в силах переселяться на другое место, пойдут на могилы и скажут: «подберите и нас; довольно покоились вы. дайте и нам мало, мало почить, пока не пробудит нас праведный суд». — Еще многое иное будут говорить на могилах мертвых и взыдут стенания убогих, яко фимиам пред Бога. Видя таковые стенания, Бог подаст благополучие для всего мира, (урожай) и бедняки, увидав такое благополучие, с великою радостию будут славить Бога за урожай; когда-же соберутся плоды на гумно, придет на гумно любостяжатель, снесет зерно в свои житницы, и даст повеление, чтобы тот, кто требует пшеницы, ходил-бы к нему, любостяжателю и получал, кто сколько хочет. Тогда беднота станет ходить за хлебом к любостяжателю, т. е. свой-же хлеб будут покупать крестьяне у монополии и покупать пшеницу. Любостяжатель-же будет потом брать за пшеницу двойную цену против её прежней прошлогодней цены; беднота, увидав, что любостяжатель и благословение Божие превратил в дороговизну, возропщет на Бога, — все, малые и великие, говорим-бедные и богатые, причем, богатые еще больше возропщут, чем бедные, ибо беднота чужда любостяжания: и, чего она имеет два, то одно отдает за душу, т. е. повинность, другое удерживает себе; если-же имеет один, и его отдает поневоле; если-же ни одного не имеет, и за это славит Бога. Лихоимец-же вообразит, что у бедняка якобы имеется имущество и станет притеснять бедного, чтобы последнее отнять у него. Будет изыскивать для сего всякий повод, самомалейший, будет притеснять его. Ей, будет притеснять, но как? — По суду будет отбирать от него все, что тот имеет; если-же ничего иметь не будет, то притеснит его темницею, где станет томить бедняка за то, что ему нечего дать, чтобы освободиться.

Лихоимец будет приходить в темницу и истязать бедняка, чтобы получить от него дары под тем предлогом, что взыскивает их на местные расходы; цель-же его получить свой рост на злато, которое он отдал в рост на местные расходы; поэтому и старается он, чтобы оно преизбыточествовало. А откуда ему преизбыточествовать? Умножить доход свой лихоимец хочет с бедноты. Ей, будет умножать доход свой с бедноты, но у бедняков нет того, чтобы дать ему, чего он ищет… Убогому нечего есть, а он богатый еще, отобрать нечто старается… Дивится сему убогий и недоумевает, что отдать лихоимцу? Дивится и лихоимец, недоумевая, что взять с бедняка? Если-же так оставить, то потерпит убыток, т. е. злато, отданное в рост, роста но даст. Однако, хотя и жаждет отнять что либо от убогого, но тому давать нечего… Видит лихоимец богача, что ходит он в рваной одежде, т. е. того, который дал свой капитал в рост для местных расходов и по бедности крестьян дохода не получил, и бедняка, т. е. крестьянина, ходящего в чистой одежде, и будет жалеть лихоимец богача, бедняка же не будет сожалеть, так как у него одежды чистые; не понимает лихоимец того, что чистые одежды убогого суть подобие чистого его сердца, ибо у него нет никакой хитрости лукавства в сердце, чтобы лукавить и притворяться, что не имеет, (что одеть). Но богач имеет… и сделал своим лукавством, т. е. (сетованием в удержании своего золота), сердце свое изодранным, как и одежда его. Таковым было и будет сердце богатого; сердце же бедняка есть и будет блистающее. Но у какого бедняка сердце будет блистающим? — у того, который терпелив и который будет терпеть лихоимцу, т. е. не озлобляться на его несправедливые притеснения. Блажен тот, который будет терпеть лихоимцу все то, что тот будет ему делать, ибо в час Суда, пред страшным судилищем будет он признан за брата Страшным Судией, который скажет: «понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших Мне сотворяете» — Видишь, слышишь? — за кого признает бедняков на судилище страшном? говорит «сих братий Моих меньших?» (Матф. 25, 40).

О любостяжатель! разбойническая твоя душа. Доколе будешь ты мучить бедняка?.. Некогда услышишь ты страшное изречение, которое будет сказано тебе: «идите от Мене проклятии во огнь вечный» - Ей, уготовляешь ты сам его себе; но (знаешь ли), какими путями ты его себе готовишь, скажи мне? Ты не знаешь, посему послушай и посмотри на дела, какими уготовляешь его себе.

Уготовление — (себе огня вечного) есть попечение, забота и сокровиществование. Готовишь себе (огнь) тем, что только печешься о земных, готовишь себе (огнь) тем, что только заботиться о веществах мира. Готовишь себе (огнь) тем, что только (и делаешь), что сокровиществуешь земные металлы в свою сокровищницу. Ей, готовишь себе (огнь) тем, что собрал сокровища и сокровиществуешь. Но, что же за сокровище ты собрал и что сокровиществуешь? Накопил ты и накопляешь: зависть, злое умышление, злопамятство, вражду. Ей, стяжал ты сокровище, но что стяжал? - Стяжал и стяжеваешь: сребролюбие, лихоимство, вымогание роста с нищих. Ей, приобрел ты сокровище, но что приобрел? - Приобрел ты блуд, прелюбодейство, мужестрастие, малакию, мужеложство мужеложника. Ей стяжал ты: расточительное чревоугодие, ненасытное хищение и распутное пьянство. Ей, притяжал ты: тщславящуюся гордость с кичливым твоим самолюбием и надменностию. Да, стяжал ты, нерадивую леность своей беспечности с рассеянною безнадежностию малодушия, с безбожным своим забвением. Да, собрал ты сокровище, но что ты собрал? - Собрал: жестокость, малодушие, хулу, гнев, которым озлоблялся против бедных. Ей, накопил ты сокровище, но какое накопил? - Накопил: многословие, злословие, осуждение, которым судишь ты, что такой то худой, такой то презренный, а сам ты будто-бы лучше всех…

Так то, тогда, будут все много думать о себе, промеж себя будут все друг друга осуждать… Будет лихоимец осуждать бедноту и говорить: «есть у бедняка (деньги)»; за то, что бедняк не будет уплачивать годичного своего, начнет лихомец сажать бедняков в темницу и истязать, будет обдирать их, пока не возьмет у них сребро и злато, дабы собирать рост на деньги свои. Бедные же, увидав, что лихоимец истязает их, начнут также сами скоплять и припасать сребро и злато про запас ради лихоимца. Соберет деньги беднота ради лихоимца, но при собрании бедняк и сам прельстится (стяжанием), начнет накоплять для самого себя; собрав с избытком, захочет еще удвоить избытки свои, а когда успеет в сем, то эти двойные избытки захочет сделать учетверенными избытками; — вот, уморив в сем достижении учетверения, почил он, уснул, и очнулся в аду, тело-же его погребли по обычаю страны. Смотрят лихоимцы, что у бедняка оказались двойные сбережения, сейчас-же онеправдовали его, т. е. оправдывают свое лихоимание и вымогательство, говоря: «видишь бедного, который плакал и говорил, что у него ничего нет, мы пожалели его; смотри, какия у него оказались двойные сбережения». Когда они так говорили, почил другой бедняк, когда и этого похоронили, то нашлись у него четверные сбережения. Лихоимец-же, опять увидав, что у другого бедняка оказались четверные сбережения, снова начинает оправдываться и говорит: «какая теперь может быть жалость к бедным? стоит-ли кто либо, чтобы его сожалеть?»

О, несчастный лихоимец, чем бедняк виноват был перед тобою, что ты с насилием вымогал от него и не было у него, что дать тобе? Ты не смотрел на то, что у него ничего нет, но с насилием притеснял его… Видел, что ему нечего тебе дать и поэтому еще, больше насиловал ого, чтобы взять с него сребро и злато, добыть рост, взяв рост на злато, (свое, отданное в рост на местные расходы), ибо, если не станешь насиловать бедняка, не в силах будешь получить рост на злато. Ради этого ты и насиловал бедноту, чтобы взять злато и получить рост на рост. Беднота-же, увидав, какой ты злобный, стала стараться и стараются собирать, дабы уплачивать тебе. Когда-же бедняки, скопляя деньги, накопти излишек, то этот излишек, который они накопили, был по вине твоей, потому что ты насилуешь бедняка, а когда ему нечего дать, истязуешь темницею.

Видя твое зверство беднота начала забывать Христа ради стяжания злата. Так забывают бедняки мало-по-малу Христа и стяжевають злато. Из-за тебя, лихоимец, чтобы не попасть в темницу, бедняк преумножает (злато), собирая его, умедляет в сем собирании, засыпает и, заснув, открывает очи свои в аду; ты же видя, что у неимущего остались сбережения, осуждаешь его и бедноту (всю), в том, что находятся у них сбережения? За то, что ты так уничижаешь бедняка пред другими, тем более, что сам причинен тому, (в чем он виноват), уничижит и тебя за это Судия Праведный на суде Своем и скажет тебе: «поноже не сотвористе единому из сих братий Моих меньших… ни Мне сотвористе».

Ты же, бедняк, зачем взялся за такую душе-пагубу, т. е. многостяжание и копление денег? В нестяжании провел ты всю жизнь твою и Бог не давал тебе погибнуть; ныне же, при виде насилия лихоимца, пленился любостяжанием, стал парой лихоимцу, получил часть лихоимца, и опроказил душу свою, как Гиезий? Всю жизнь просветлял ты душу свою нестяжанием, и, чуть чуть накинулся лихоимец, испугался его принуждения, и, получил часть его, стал лихоимствовать вместе с ним? Поэтому и сделался равен ему. Любостяжание — путевождь погибели. Нестяжание — путевождь спасения. Начал любостяжать — и спасение свое потерял. Вот почему спасению человеческому (грозит) погибельная опасность от любостяжания. Это, проклятое любостяжание, именно и внесет несчастие в мир, истребит благополучие мира. Говорим: забудет мир, что такое благополучие, господствовать всюду будет злополучие. Сие, проклятое, любостяжание установит и установило разногласие в миру… В особенности-же (гибельно и угрожает) любостяжание монашеской жизни, где столь преуспело сие проклятое любостяжание со своим разногласием, что угрожает погубить и самую монашескую жизнь. И почти погибла благословенная монашеская жизнь! И не только монашеская жизнь расстроилась, но и почти весь мир расстроился от этого проклятого любостяжания.

— преподобный Нил Мироточивый