Прежде отцы не имели особых церквей (в скитах) по каливам своим; для праздников имели один соборный храм, чтобы причащаться (там) Пречистых Таин; когда устраивали заупокойные бдения, то не собирали на них насильно, (поминальных жертв) как устраивают это ныне те, которые вымогательствуют от людей (поминальные жертвы), собирая их, чтобы заглаживать мирския беззакония, свои-же собственные укоренять. Когда берутся совершать бдение, то совершают его не как жертву Богу, жертву духа сокрушенного и сердца смиренного, а совершают с пренебрежением. Заведующий бдением, говорим — Дикей, (т. е. настоятель скита), звонит, братия собирается на бдение, чтобы загладить (грехи поминаемых). Иерей делает «благословен»; когда начинается поминовение усопших, но стоят (скитяне в церкви), а только каждый берет свечку, убегают они один за другим (домой) и сокровиществуют восковые свечи в воровския свои сокровищницы, чтобы иметь эти свечи для своих собственных поминок, (т. е. на похороны свои).

О, безумия безумных! Чужим поминовением будешь ты поминать несчастную душу свою? Выслушай такую повесть. Некий человек праведный, незлобивый, нелживый, милосердый отрекся от мира, принял ангельский образ монашеский, сделался калогером в Раифском скиту, стал церковно-служнтелем при церкви, и прилежал сему делу с великим рачением. Однажды скончался в скиту брат; по обычаю скита принесли его (на отпевание) в собор и, как обыкновенно бывает при отпевании покойников, роздали каждому- брату по свечке. Когда зажгли свечи, иерей сказал «благословен» — и начали читать отпевание покойника, служитель сей церковный увидал вверху над покойником один прямой четыреугольник над одром умершего; тогда-же вышел из алтаря некто, держа свечи в руке, поднял покойника с мертвенного одра, поставил его на прямой четыреугольник, прилепил к нему свечи одну за другой, зажег их, и пламя свечей стало жечь тело мертвеца. Увидав это благословенный церковный служитель, вопросил того, который прилеплял свечи к мертвецу, и сказал ему: «что ты делаешь?» Явившийся-же отвечал: «делаю то, что сам видишь» — Он же сказал: «зачем делаешь это?» — Тот ответил: «он оставил, мне эти свечи что-же мне с ними делать»? — Церковный служитель тогда спросил: «кто ты таков, что поступаешь так»? Явившийся отвечал: «я хранитель души сего мертвеца, мертвец этот, который сейчас опаляется на четыреугольной доске свечами, был таков: когда в соборе бывало бдение и поминовение, он не стоял внутри церкви, а прохаживался вне храма: находил себе единомысленного, потом празднословили они целую ночь, празднословие-же их было сплошным преоскверняющим осуждением: так погубляли они бдение (т. е. убивали время бдения) с долговременным своим осуждением у порога церковного, напротив дверей церковных; когда-же бывало поминовение какого либо покойника, то, взяв поминальные свечи, они, один за другим, убегали, припрятывая те свечи на день кончины своей, чтобы сими свечами помянули их самих. Поэтому, сегодня, когда началось читаться отпевание покойника и предстоящие в церкви взяли эти самые чужия свечи, то Бог принял поминовение сие и сии свечи, как мерзость пред Собою. Вот посему-то послал меня Бог собрать эти свечи и, поставив умершего на доску, прилепить эти свечи к доске, чтобы они горели и опаляли тело его, в подобие того, как душа его горит в муках огня неугасающего» — Явившийся сделал наклонение головы и вошел во святилище, церковник же тотчас пришел в себя от исступления и услыхал следующия слова покойника:

«Увы мне! Горе мне омерзенному! Омерзились похороны мои и поминовение мое (т. е. отпевание), за осудительное мое празднословие, которое я допускал во время бдений в соборе с осуждением, и взяв свечу, не стоял с нею при поминовении-этими свечами теперь опаляется тело мое, а душа будет гореть в огне вечного мучения».

Услыхали таковые слова мертвеца и все предстоящие, изумились, и сказали: «что это означает?» — церковник-же, услыхав такия недоумевающия восклицания предстоявших, рассказал им все подробно; все изумлялись, а предстоятель скита сказал: «горе нам, увлеченным в западню осуждения и похищения поминальных жертв! Мы беремся поминать, но поминаем не по Бозе, поминаем с раболепным, хищным, и лживым человекоугодием, похищаем чужия беззакония, чтобы измывать их своими молитвами, собственные же беззакония оставляем, эти беззакония возгосподствовали над нами; мы же не заботимся изглаждать собственные беззакония, а стараемся лишь о том, чтобы смеяться о неправдах поминаемых на бдении людей и говорить: этими молениями мы оказываем услугу покойникам! Сами-же похищаем из храма с поминального бдения свечи, убегая с ними в наливы свои.

Вот и этот мертвец ныне исповедует свои беззакония, это он исповедует для нас, чтобы мы поняли наше бесчувствие, чрез которое не ощущаем того, в каком положении находимся» — Вот какую исповедь произнес первый старец скита, говорим, иеромонах Сильван.

Делается так и ныне: Дикей звонит, братия собираются в собор, иерей делает: «благословен», чтец читает и один лишь себя слушает, прочие-же люди выходят вон из церкви, устраивают кучки, и кучки;-каждая кучка имеет свое особое празднословие; одна осуждает, другая осуждает и третья осуждает; всю ночь стоят они снаружи, вне бдения; празднословие, осуждение, предательство, оклеветание, и блудная беседа-не отступают от их оскверненных уст. Если-же кто выйдет из церкви сейчас-же происходит волнение в бесовских кучках, кричат тому, который вышел изнутри и говорят: «есть раздача свечей?» — тот говорит: «не знаю»;-его тотчас укоряют с осуждением, за то, что пришел из храма и не знает. Когда это говорят, идет изнутри другой, спрашивают и его: «есть ли раздача свечей?» — если тот скажет, что будет, то кучки опять собираются и говорят: «посидим еще немножко и побеседуем, пока но получим свечек». — Садятся и разговаривают о предметах никакого духовного значения не имеющих; оканчивается бдение, чтец начинает поминовение (т. е. панихиду), они же все еще погружены в (прения) о своих мнениях; когда Дикей раздаст свечи, то, взяв их в руки, воровски удаляются в каливы свои и сокровшцествуют свечи, оставаясь должными за поминовение до часа смерти своей, подобно тому покойнику. О, досточтимейшие отцы мои! почему не чувствуете вы спасения своего?

Теряете сон, несете труд, долготерпито долготу ночи, почему-же не подвигаете терпения своего, чтобы не исходить наружу?). Древо одно вы украшаете, а плод его теряете;-какая-же польза? И не только теряете вы собственный плод, но лишаете (пользы) и то сухое древо, которое стараетесь оплодотворить (т. е. поминаемого), не только не оплодотворяете, но до корня его иссушаете. Вы ищете спасти грешную душу свою в монашестве но не только не спасли ее, но губите, от конца ногтей ног до верхушки головы!

— преподобный Нил Мироточивый