Рассказ «Послушник Андрей»
Хочу поделиться воспоминанием о некогда особо впечатлившем меня кратком разговоре с Андреем (имя изменено — С.М.), с которым я в течение года нёс совместное послушание в Пафнутьево-Боровском монастыре в начале девяностых. Там мы духовно сблизились.
Потом он приезжал ко мне на Алтай. Мы были друзьями, хотя наши отношения складывались непросто, потому что я не всегда понимал парадоксальные направления его логики.
Неожиданными своими выводами он развивал меня.
Вспоминается, как однажды заговорили мы с Андреем о духовной прелести, и он, в обычном для него стиле, озадачил меня вопросом:
— Зачем тебе знать признаки духовной прелести?
Я даже растерялся.
— Как зачем? Должен же я уметь отличить прельщенных людей от непрельщенных?
Андрей задумался.
— Ну и для чего? Точного ответа на этот вопрос так никто ведь и не нашёл. Все мы в прелести.
Зная начитанность Андрея, я усомнился.
— Может, ты просто не хочешь говорить сейчас со мной об этом?
— Не в «сейчас» дело, — Андрей слегка передразнил меня. — О том, что я в прелести, я помню почти всегда, хотя это нелегко, а о прелести ближних стараюсь не думать.
— Почему?
— Ум у меня гордый. Правильно оценивать ближних я не могу.
— Почему? — я не мог понять что он имел ввиду.
— Нельзя мне вникать в чужие дела.
— Но почему?
— Как только я начинаю думать о том, кто как живёт, так начинаются потоки мыслей и я их в себе потом не могу остановить. О своих грехах думать времени не остаётся. Вот теперь и выбираю: или о своих грехах думать, или о чужих.
— На чужих ошибках учатся, — возразил я.
— Если бы ты видел свои грехи, Сергей…, то не захотел бы думать о чужих.
Я задумался.
— Почему?
Андрей ответил не сразу.
— Молитва от меня уходит, как только начинаю думать о чужих грехах. А когда я перестаю рассуждать о людях, душа моя делается спокойнее.
Хорошо помню: ни разу не видел я Андрея раздраженным или спорящим с кем-либо. В монастыре ведь немало любителей поспорить о духовном, но Андрей не принимал участия в подобных разговорах.
Теперь только понимаю, насколько же он был прав.
Ведь и во мне всё точно также. Стоит только начать мне думать о чужих делах, как сразу же уходит из души вначале покаяние, а потом и молитва.