29 февраля, 2020 (~28 мин. чтения; +аудио версия)

Размышления о сердечной молитве Иисусовой

(повесть основана на воспоминаниях о реальном человеке + вымышленные детали и диалоги)

Я пред Христом
Слагать слов не умею,
Пред Ним всегда мне хочется
Молчать.
Молчит душа,
И я о всём немею,
Стараясь Его Милостью
Дышать.

Бог в тишине
Рождает дух веселья,
И все слова
Мне в это время
Не нужны…
Когда я с Богом,
Мысли нет и тени,
И ничего нет, кроме
Тишины.

Бог – Тишина,
Я это знаю точно,
И в этой тишине —
Святая Жизнь,
Зачатая Десницей Непорочной,
Как Дар и Милость
Для упавших
Вниз.

Я с Богом о паденьях
Забываю,
Пред Ним мои падения —
Ничто.
Когда Святую Жизнь
Его
Вдыхаю,
Светлеет мое горькое
Чело.

Молчат стихи…
Стихает все в душе…
И я не знаю счастья
Выше
Вкушения Молчанья
В Тишине,
Блаженства знать,
Что Жизнь Святая
Свыше!!

Глава первая

«Молитвами Святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас…» — привычно прочел я молитву которую положено читать перед входом в монашескую келью.

За дверью, как и всегда, было тихо. Я даже подумал, что отца Нила нет в его келье или же что он не хочет никого принимать. Но спустя полминуты услышал традиционное: «Аминь».

Отец Нил не служил уже, около двух лет пребывая на покое. На редкость немногословный, он не любил когда без особого благословения кто-либо приходил к нему и нарушал его уединение. Вслух свое недовольство я не слышал чтобы он высказывал, но всегда это было видно хорошо, сколь внутренне отстранен он был от всех кто жил в нашем монастыре. Если где-то среди монахов начинался увлеченный разговор: о молитве, о смирении, о покаянии или о Боге, то отец Нил в таких случаях не вступал в разговор ни с кем, а если, изредка, его прямо спрашивали о том, что он думает по тому или же иному поводу, то он говорил свое обычное: «Необразованный я. Не знаю, что сказать».

Зная его необщительный нрав, думаю, что я никогда не стал бы общаться с отцом Нилом на духовные темы и, тем более, говорить с ним о сердечной молитве, если бы не мое послушание. Из-за болезни ног он не всегда мог прийти в трапезную. В таких случаях я обязан был приносить ему еду, ухаживать за ним и исполнять его просьбы, если они были.

Обычно, по-быстрому сделав все необходимое, я сразу же уходил на свое постоянное послушание в библиотеку. Так продолжалось около двух месяцев. Зная неразговорчивость отца Нила, я даже не помышлял беспокоить его разговорами о духовном. Из книг у отца Нила был только священнический требник и молитвослов. Монашеских четок я в его руках никогда не видел. Ничего такого особого, что могло бы привлечь мое внимание к этому престарелому иеромонаху, я за ним не замечал.

Но как-то однажды, когда я что-то делал в келье отца Нила, я вдруг почувствовал, что отец Нил пристально смотрит на меня. Я невольно обернулся. Увидев что отец Нил лежит лицом к стене и спиной ко мне, удивился. Я еще, помню, подумал: «Может, ему книгу какую принести? Скучно, поди, ему одному лежать тут сутками, совсем ничего не делая…»

— Отче, может вам какую книгу принести? Отец Нил ответил не сразу.

— Восьмой год не читаю духовную литературу.

— Почему?

Спросил я не подумав, просто автоматически.

Отец Нил опять ответил мне не сразу.

— Боюсь, не поймешь ты меня, Сергий.

Странно это было… он разговаривал со мной не глядя на меня, но я поймал себя на отчетливом чувстве, что отец Нил смотрит прямо мне в душу. Я даже испугался. Было такое чувство, что отец Нил смотрит на меня из невидимого мне духовного мира, смотрит с сожалением и жалостью. Впечатление было столь ясным, что на миг мне даже показалось, что я вижу его лицо прямо перед собою. Я даже головой тряхнул — настолько ярко предстали передо мной его глаза.

— Почему не пойму? — опять спросил я автоматически, больше из вежливости, чем от желания продолжать разговор.

В келье на некоторое время воцарилось молчание. — Ты же знаешь, я не люблю разговаривать на духовные темы.

— Почему?

Отец Нил повернулся ко мне лицом.

— Подойди сюда. Сядь на стул.

Я подошел к его кровати, пододвинул рядом стоявший стул и сел.

Его лицо было в метре от меня; он взглянул на меня — и мне стало не по себе. Я увидел, что из его глаз выходит какая-то сила.

— Ты знаешь, для чего мы разговариваем на духовные темы?

— Ну, как — для чего…? Чтобы стать умнее…

Вопрос был задан неожиданно для меня; я просто не знал, что мне надо было ответить на него.

— В этом-то и беда… — отец Нил немного помолчал, — Богу не нужно чтобы мы были умнее, Ему нужно наше смирение. А духовную литературу мне духовник запретил читать.

— Почему?

— Ради Иисусовой молитвы.

— Я слышал, что наставников молитвы нет в наше время.

— У тебя нет. У меня был, да почил.

В это время во дворе зазвонил трапезный колокол.

— Ступай, Сергей, к трапезе звонят.

— Да, конечно, надо идти.

Я собрал на поднос тарелки, кружку, ложку, подошел к двери, немного подумал и спросил:

— Отец Нил, вы мне расскажите о вашем духовнике?

— После трапезы поговорим. Не время говорить об этом сейчас.

Я знал что отец Нил приехал из Сибири. В нашем монастыре он прожил четыре года, но о его духовнике я слышал впервые. После трапезы отец Нил сказал мне.

— Сергей. О моих с тобой разговорах ты ничего не скажешь никому из братии, хорошо?

— Почему нельзя говорить?

— Потому что если разговор о духовном не смиряет, то нет в нем пользы.

В тот день я даже не подозревал, сколь значительно изменит мою жизнь этот молчаливый иеромонах.

Есть Небо на земле. Я знаю — есть.
Путь к счастью на земле — лишь в покаянии.
Блаженство на земле — лишь со Христом,
Бог — не в виденьях к нам приходит, но в молчании.

Безмолвью духа — помогает благодать.
В безмолвье духа — пусть сгорят мои мечты.
Молитвой сладостной всегда бы мне дышать
Забыв о мраке гордой суеты.

Ум, будь безмолвен как младенец крепко спящий.
Да и к чему, пред Богом нужен ум?
Я знаю — я поэт не настоящий.
Но стих родился, от безмолвных дум.

Уже давно, знаком я с этим чудом.
Безмолвье соткано из слов, я точно знаю.
Из слов Небесных, спетых Божиим Духом.
Я слышу пенье — и земное забываю…

Глава вторая

— Я пытался понять молитву через книги, — сказал мне отец Нил, — но когда узнал о секретах сердечной молитвы от своего духовника, то понял, что книги меня ничему не научили. Отец Макарий запретил мне читать книги о молитве, но я, грешный, их все равно какое-то время читал, — отец Нил при этом воспоминании улыбнулся.

— Для чего же тогда написаны книги? — спросил я.

— Душа человека, тайна, — ответил мне он, — отец Макарий учил меня, что если читать книги о Боге, без смирения, без молитвы и без труда над собой, то это не приносит пользы.

— А как учил вас молиться ваш духовник?

— Отец Макарий учил меня, что я должен отчетливо выговаривать слова всех своих молитв внутри груди, вот здесь, — отец Нил привстал на постели, поманил меня к себе и прикоснулся к центру моей груди, немного выше солнечного сплетения.

— Я думал, что сердце находится слева.

— Слова надо говорить в средине груди, в том месте, где я тебе указал, — отец Нил лег на постель. — Попробуй и ты читать так. Если у тебя будет получаться, то поговорим о молитве больше. Не всем людям можно читать сердечную молитву.

— Почему?

— Откуда же я знаю? Разве же я Бог?

Я попрощался с отцом Нилом, пришел в библиотеку, где за стеллажами книг находилась моя кровать, лег и задумался.

В книгах о молитве я читал о том, что придавать особое исключительное значение механическим приемам молитвы духовно опасно, читал о том, что это может ввергнуть неопытного подвижника в духовную прелесть. Я знал что тот кто придает особое, исключительное значение количеству прочитанных молитв, особым способам дыхания, вхождению ума в сердце и тому подобному — вместо приближения к Богу может удалится от Него. Я читал о том, что если подвижник начнет надеяться на некий особый способ молитвы, то это непременно введет его в тонкую духовную гордость. А ведь как раз именно особый способ молитвы мне и предлагал отец Нил. Но все же, я решил попробовать.

Я встал, открыл молитвослов и сделал попытку проговорить слова молитв в середине своей груди, но у меня ничего не получилось. Совершенно ничего. Слова проговаривались то в уме, то во рту, но как только я начинал делать попытки проговорить их в середине груди, у меня возникало такое ощущение, что меня кто-то начинал душить и просто не давал мне там сказать ни единого слова. Первый мой эксперимент с сердечной молитвой оказался гораздо более трудным, чем я мог это предполагать… Возникли новые для меня вопросы, ответы на которые я не знал. В книгах же о этих подробностях сердечной молитвы — не описывалось ничего.

На следующий день я решил коротко поговорить о своем эксперименте с отцом Нилом.

— Вчера вечером и сегодня утром я внутри себя не мог произнести ни единого слова. Я делал усилия, но у меня ничего не получилось. Только грудь заболела и все.

— Сердечная молитва проста. Она в тысячу крат проще, чем ты думаешь. Попробуй еще пару дней проговорить и услышать внутри своего сердца слова твоих молитв, а потом приходи ко мне. Сердечная молитва проста, но она нелегкая.

Я молчал. Мне было сложно определиться с решением.

— Что это мне даст, если я услышу слова своих молитв внутри своего сердца?

— Внутри сердца находится сатана. Если внутри тебя поселятся слова молитвы, то сатана не выдержит этого, он посопротивляется и уйдет.

Я задумался.

— Неужели так все просто?

— Проще чем ты думаешь, — уверенно сказал отец Нил. — Изгнав молитвой сатану из своего сердца, ты найдешь покой. Если не изгонишь его из сердца, то не найдешь покоя нигде, ни в чем и никогда.

Я напряженно думал. В моей душе происходила борьба помыслов. Одна мысль мне говорила одно, другая — другое. Из внутренней неопределенности меня вывели слова отца Нила.

— Я не напрашиваюсь тебе в учителя…

Не знаю, как это произошло, но по молитвам отца Нила вдруг неожиданно внутри своего сердца я услышал ясное и отчетливое: «Господи Иисусе Христе, Сыне и Слове Божий, помилуй меня грешного… Господи Иисусе Христе, Сыне и Слове Божий, помилуй меня грешного… Господи Иисусе Христе, Сыне и Слове Божий, помилуй меня грешного…»

Я прислушался к себе.

— Что это?

— Это сердечная молитва.

— Откуда вы знаете? — я с удивлением посмотрел на отца Нила.

— Бог открыл мне это. В этом нет ничего сложного. Прислушайся к тем словам, что проговариваются сейчас внутри тебя. Запомни то место, где они проговариваются, и старайся повторять их внутри себя по возможности непрерывно. Молитва передается — молитвой, а не словами и не наставлениями, Сергей… Так я впервые встретился в своей жизни с благодатным даром открывшемся мне не в мудрости слова, но в силе.

Глава третья

Во время следующей встречи, спустя несколько дней, отец Нил спросил меня:

— Как шла молитва?

— По-разному.

— Что слышал внутри груди?

— Слова слышались неразборчиво, как бы приглушенно, издали, — я затруднялся с подбором слов. — Говорить слова внутри груди тяжело. Чем-то напоминает тяжелый физический труд.

— Ты что-то чувствовал внутри своей груди?

— Чувствовал мрак, давление, небольшую боль.

— Я не сказал тебе сразу. Чтобы молитва в груди читалась отчетливее, нельзя проговаривать молитву в голове, во рту или в гортани.

— Мне трудно так молиться, — ответил я. — Язык у меня и голосовые связки сами по себе немного шевелится даже тогда, когда я читаю молитву в уме.

Отец Нил задумался.

— В гору идти нелегко. Языку и связкам не позволяй шевелиться. Слушай только то, что слышишь внутри груди.

— Что я должен видеть внутри своего сердца?

— Вот об этом на веки вечные забудь… — взгляд отца Нила стал тревожным, — внутри своего сердца ты НИЧЕГО не должен видеть, никаких образов, никогда, ни под каким предлогом. Образы, свет или слезы внутри сердца — это все от дьявола. Неважно, какие будут образы — все они от сатаны.

— Я не видел в своем сердце образов. Там какая-то темнота.

— Темноты ты там тоже не должен видеть. Ты не должен там видеть ничего, совсем ничего и никогда.

Я подумал.

— Но у меня не получается. Это происходит само собой, невольно.

— На первое время Бог простит, потому что ты неопытен. Но запомни хорошо: видеть внутри своего сознания ничего нельзя. Надо стараться отчетливо слышать слова своей молитвы в середине груди. Это все к чему ты должен стремиться. Слова молитвы должны внутри тебя звучать так же отчетливо, как если бы ты говорил их вслух, во весь голос.

— Не знаю, получится ли у меня?

— Не сразу Москва строилась. Когда будешь читать в своем сердце молитву, то со временем почувствуешь, как внутри твоей груди будет происходить борьба. Но вот представлять эту борьбу в своем сознании нельзя. Если будешь что-то представлять или видеть внутри себя, то сатана обманет тебя. В этой борьбе можно победить волей и настойчивостью, но никак не видениями. Со временем сам почувствуешь, как сердечное место откроется у тебя. Запомни сердечное место в своем теле и старайся произносить слова своих молитв только там и нигде больше. Потом заметишь, что если молитву читать часто, то молитва будет читаться легко. Если замечтаешься, забудешь о Боге хотя бы на час или два, то сердце закроется, слова станут произносится в сердце труднее чем прежде. Для того чтобы сердце раскрылось для сокрушения, тебе опять придется с трудом открывать его своей волей и настойчивостью.

— Почему это происходит? Почему молитва, если забудешь о ней, уходит из сердца?

— Потому что Бог не любит непостоянных. Обрати внимание на помыслы. Любой помысел, если он не привязан к Богу, гони от себя куда подальше. Это не мелочь. Если ты забываешь о Боге хотя бы на миг, кайся в этом, исповедуй этот грех на исповеди и старайся не повторять его в будущем.

— Я читал о том, что человек не может запретить пустым и страстным помыслам входить в него, — ответил я. — Это было написано в древнем патерике.

— Если привлечешь в свое сердце слова молитвы, то помыслы уйдут от тебя. Они все уйдут, все до единого. Поверь мне, это действительно так. Душа твоя преобразится, и ты будешь жить уже не в этом веке, но в веке будущем, с Богом.

— Неужели это возможно? — я не мог поверить словам отца Нила, настолько они не увязывались во мне с моими понятиями о духовной жизни вообще.

— Я это уже говорил тебе, еще раз повторю. Сердечная молитва предельно проста. Она проста. В ней нет совершенно ничего сложного. В ней нужно только терпение и уметь слышать внутри себя слова молитвы. Но если она проста, то это не значит, что она нетрудная. Подъем в гору тоже несложен — иди себе да иди, но пока дойдешь до вершины, пройдет немало времени. На этом мы с отцом Нилом в тот день и расстались. Вновь душою в вечность захожу, Пусть в ней утихнут все земные споры, Воздухом безмолвия дышу, Да и… невозможны разговоры

Перед Тем, Кто Мудр и Беспристрастен,
Перед Тем, Кто жизнь дает душе,
Дух молчит, смирения причастен,
С Тишиной сливаясь в тишине.

Как возможно описать Творца?
Как Любовь возможно описать?
Тишина легла на гладь лица…
Сердцу хочется молиться и молчать.

Трепетной рукой коснется струн
Дух мой, звук Небесный извлечет,
И в беззвучном пении Небес
Мысль моя пред Господом умрет.

Как люблю я молча перед Богом
Пение безмолвия вкушать,
Как люблю я видеть Божий Свет,
Сердцем умолкая, вновь дышать

Тайной, что открыта с детства мне,
Что Господь нас любит и прощает,
Он живет в незримой тишине
Он Собой избра́нных просвещает.

Перед Богом умолкает дух,
Перед Богом умолкает слово,
Слов молитвы хватит всего двух:
«Господи, помилуй», — что же боле?

А потом молитва пропадет,
Дух умеет и без слов молиться,
Всё земное, пусть во мне умрет,
Ведь земному с вечностью не слиться.

В вечность входит только простота,
Простота, которая без слов.
Вот, во мне молитва умерла
И осталась Божия Любовь.

Пред Любовью Бога я молчу,
Перед Ним мне не нужны слова,
Тишиной душа моя жива,
Вечность — это Бог… и Тишина…

Глава четвертая

Прошло полгода. За это время я свыкся с новым для меня способом молитвы. Дело продвигалось медленнее, чем мне представлялось поначалу, но я ясно осознавал, что без помощи отца Нила я не научился бы началам сердечной молитвы вообще никогда. Потом, в какое-то время я начал думать, что все секреты сердечной молитвы уже открылись для меня. Но придя к отцу Нилу, я однажды проговорил с ним о сердечной молитве почти всю ночь. Эта беседа потрясла меня! Я понял, как я ошибался, считая, что многое знаю о сердечной молитве. Я ведь думал, что секрет сердечной молитвы заключается в постоянстве ее произношения в сердце, и в том, что бы не принимать внутри себя видений, в неосуждении ближних и все тому подобное. Но я не знал того — какое это великое таинство молитва! После этой ночи я потом долго задавался вопросом — почему отец Нил не сказал мне обо всем сразу же, еще в первые недели нашего знакомства? Почему не открыл всю глубину?! Но потом я понял. Тогда (в начале 95-ого года), я просто не поверил бы всему тому что услышал от него лишь полгода спустя.

— Ответь мне: что такое ум человека? — спросил меня отец Нил. — Не спеши. Подумай, потом ответь.

Я задумался и довольно уверенно сказал:

— Ум — это способность к познанию.

— Ты не прав, Сергий. Правильное познание невозможно без благодати Бога. Если Господь исцелит твой ум, то ты увидишь как сатана управляет умами других людей.

— Но надо ли мне знать о том, как сатана управляет умами других людей? — с сомнением посмотрел я на отца Нила.

— Надо. Непременно надо, — голос его звучал уверенно и твердо. — Когда ты поймешь, как сатана управляет умами других людей, то ты поймешь почему я ни с кем не веду разговоров на духовные темы.

Я огляделся вокруг себя и застыл в изумлении. В келье не был включен электрический свет. В окна падали далекие лучи фонарей, расположенных на монастырской площади. Это освещало высокие потолки кельи, но освящало не сильно. От самого потолка до пола всю келью покрывал светловато-белый густой туман. Я отчетливо и обостренно осознавал, что это туман духовный. Туман входил в меня, вызывая в моем теле приятное чувство неземного живого покоя. Помню, я еще тогда подумал: «Наверное, только в Царствии Небесном может быть так хорошо, надежно и спокойно, как я чувствую себя сейчас». Я взглянул в глаза отца Нила, надеясь, что он как-то отреагирует на тот туман, который он тоже, без сомнения, видел хорошо. Но он никак не реагировал на это. Позже я узнал от него, что он привык к этому туману Духа и не удивляется тому, когда этот туман приходит или же уходит. Он говорил мне, что этот туман приходит только к тем, кто умеет правильно каяться. В эту ночь я понял что о ПРАВИЛЬНОМ покаянии я оказывается не знал почти ничего.

— Что же делает дьявол внутри душ людей? — спросил я.

— Первое, что он делает, — это старается укрыться, замаскироваться, спрятаться. Вот, к примеру, разговаривает кто-либо о молитве, о смирении, о Боге, о спасении души. Думаешь, где при этом находится дьявол? Он находится внутри души того гордеца, который мнит о себе, что он понимает смысл Святого Писания. Запомни на всю жизнь, Сергий: люди менее всего склонны видеть именно свое собственное обольщение, свой СОБСТВЕННЫЙ духовный сон, именно свои собственные грехи. Далее все проще простого. Дьявол ловко тасует в голове гордого разные его ложные представления о Боге, об истинах Святого Писания, о молитве, о смирении и управляет гордыми так, как сам того хочет. Одних заставляет легкомысленно рассуждать о Боге и говорить о «спасении» души именно в тех случаях, тогда когда Дух Бога молчит, другим внушает ложное чувство самоуспокоения перед Судом Иисуса Христа. Под видом ложного смирения и неосуждения сатана принуждает многих людей потакать чужим грехам и закрывать глаза на то, на что закрывать глаза нельзя.

Я задумался.

— С одной стороны все просто, с другой стороны не очень. Но ведь если умом человека станет управлять благодать Бога, то такой человек, думаю, сможет все понять правильно? — спросил я.

— Но постижимы ли действия благодати Бога? Подумай хорошенько и потом ответь.

— Да что тут думать? Бог непостижим для человека.

— Ну… ну… Думай дальше… Думай…

— Так, значит…, ум человека подчинивший себя благодати Бога, — я уже начал понимать, к чему меня подводит отец Нил, — непостижим даже для того, в ком находится Дух Бога?

— Вот именно. Не-по-сти-жи-м. А теперь думай дальше. Для того, чтобы человек имел правильные представления о Боге, о сердечной молитве, о пути спасения, об истинном смирении да и вообще обо всем, он все это должен видеть при помощи внушений Бога. Вот в этом-то и заключается гордость! Если человек думает, что он знает, что такое смирение, если человек думает, что он знает, что такое путь спасения, если человек думает, что он знает что такое молитва — он НИКОГДА не сможет поистине узнать, что это такое. Даже Святые Ангелы, не знают…. в ком, когда и как станет действовать благодать Бога внутри души любого человека. Ты понимаешь, о чем я тебе сейчас говорю?

— Кажется, понимаю.

В это время клубы беловатого тумана внутри кельи, в которой мы говорили с отцом Нилом, стали такими густыми, что у меня создалось такое впечатление, что мы плаваем в молоке.

— Вот теперь сам посуди: какой смысл говорить мне с кем-то о сердечной молитве, если никто, и я в том числе, НЕ ЗНАЮ, как надо правильно молиться?! Какой мне смысл говорить о пути спасения с братиями, если путем спасения является Сам Бог Иисус Христос, Который непостижим?

В кельи повисла необыкновенного свойства тишина. Ни до, ни после этой ночи я ничего подобного нигде и никогда не испытывал. У меня было такое чувство, что время остановилось. Мне казалось, что мы с отцом Нилом находимся не в монастыре и даже не в нашем времени, а в вечности и в Царствии Небесном.

— Надо идти к истинам Бога, Сергей, не через ум, а через пот, — сказал отец Нил.

— Как это понять?

— Не умничай о Боге и, тем более, о молитве. Научись молчанию. Нищие духом блаженство получают не потом, на Небе, а уже сейчас, здесь, на земле, раскрывается в них Царство Божие в силе.

Глядя на то как Дух плотно обволакивающий всю келью от потолка до пола, входил внутрь моей души и тела, я верил каждому слову отца Нила без малейшего внутреннего сомнения.

— Как можно увидеть внутри себя грех? — спросил я.

— Это значит — услышать внутри себя голос своего Ангела-Хранителя, который покажет тебе, что душа твоя чернее, чем ад, злее, чем сатана, безумнее, чем олигофрен. Увидеть свою гордость может только лишь тот, кто поймет, что душа его неспособна не только сделать какое-либо благо, но даже и помыслить о нем. Надо понять полноту своего бессилия абсолютно во всем и не переставать молиться о своем спасении.

— Отец Нил, никогда не спрашивал Вас об этом: какую молитву Вы читаете внутри своего сердца наиболее часто?

— По благословению отца Макария, я читаю двусловную молитву Иисусову.

— Можно, я тоже буду читать внутри себя эту молитву?

— Выбирай для себя ту молитву, которая наиболее оживляет твое сердце, но помни об одном: ВО ВСЕ те мгновения, когда ты забываешь о своих грехах, Иисус Христос отворачивается от тебя и не принимает НИ ОДНОЙ твоей молитвы.

— Как я смогу помнить о своих грехах во время чтения двусловной молитвы?

— Просто помни и всё. Сокрушение духа — это чувство, а не мысль. Для того, чтобы это чувство жило в тебе, не нужны слова. Богу можно молиться вообще без слов, но это пока еще сложно для тебя.

Мы замолчали. Время, казалось, остановило свое течение. Умом я понимал, что вот еще немного — и мне надо будет уже уходить от отца Нила, что этот неожиданный для меня праздник Духа на грани чуда (белый туман внутри кельи отца Нила начинал понемногу рассеиваться и ослаблять свое действие) уже скоро закончится для меня. Но мне так не хотелось, что бы он закончился, так не хотелось никуда идти…

— Мне, наверное, идти пора?

— Ступай с Богом и помолись о грехах моих, — отец Нил глубоко вздохнул.

Я встал.

— Спасибо, отец Нил, теперь я понял, почему Вы ни с кем не говорите о духовном. Ведь всё истинно духовное, раз уж оно исходит от Бога, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не может быть постижимо… И если оно непостижимо, то что тогда и говорить о нем?

— Если увидишь кого больного высокоумием, если Бог откроет тебе этот грех в ком-либо из ближних твоих — сотвори любовь: не обличай его, но помолись о нем. Если же осудишь его, и посчитаешь себя более духовным, чем он — значит, напрасно я сегодня тратил здесь с тобой время свое.

Глава пятая (заключительная)

Остаток ночи и последующие несколько дней я провел в размышлениях. Внутренняя молитва моя после этого особого ночного разговора с отцом Нилом внутри моего сердца заметно оживилась. Я понимал, что столь близкое знакомство с благодатным монахом, не вмешивавшегося ни в чью внутреннюю жизнь и ни с кем не говорившего на духовные темы, было послано мне Богом как пример для прямого подражания. Отец Нил показал мне бесполезность подавляющего большинства разговоров о духовном, свидетелем которых мне приходилось бывать в монастыре. Показал путь любви.

Отец Нил учил меня, что сокровенная (молчаливая) молитва о ближних важнее и полезнее любых, даже самых правильных, поучений и слов. Я понял, что подавляющее большинство разговоров о духовном не полезны никому. Но ведь бывают же такие случаи, когда о духовном говорить действительно надо? С этим вопросом я пришел к отцу Нилу.

Выслушав меня, отец Нил несколько минут молчал.

— Понимаешь, Сергий… Никто не может ясно видеть путь спасения до тех пор, пока не пройдет положенное ему испытание.

— Какое испытание?

— В этом вся трудность, Сергий… Духовное раскрывается медленно. Маленький ребенок может научиться более-менее сносно ходить, бегать и прыгать за год или за два, но пройти духовное испытание за год или два невозможно.

— Сколько нужно будет времени на испытание мне?

— Думаю, не менее двадцати лет.

— Так долго ждать?! — я заметно огорчился.

— Ты хочешь войти в благую вечность быстрее?!!

— Причем же тут вечность? — подобный поворот разговора показался мне нелогичным.

— Ну как — «причем»? Бог живет в вечности. Если ты приблизишься к Богу, то ты войдешь в вечность и перестанешь зависеть от времени. Ты станешь блаженным. Но даже ради вечного блаженства многие люди не хотят терпеть страдания ради Христа.

— Ждать двадцать лет, пока откроется духовное зрение — это слишком долго. Да и откроется ли оно у меня? — спросил я.

— Если будешь стараться исполнять те заповеди Христа, какие сможешь, то непременно откроется. Не сомневайся в этом. Если будешь терпелив, то со временем сможешь научиться слышать внутри себя отчетливый и ясный голос Бога.

— Я читал, что слышать голоса духовно опасно.

— Все люди в этом мире слышат те или же иные голоса, Сергей. Почти все убеждения и почти все чувства человека — подаются человеку — из вне. Иногда немного смешно бывает видеть, что те, кто говорят об особой опасности духовных видений, сами находятся в полной власти тех гордых видений, которые внушает им сатана.

— Темный лес… — я с силой потер себе виски. — Даже голова разболелась от таких мыслей. Отец Нил посмотрел на меня внимательно.

— Есть три признака, которые говорят о том, что внушение пришло от Бога.

— Каких?

— Молчание ума, покой чувств и благодать.

— А если внушение от сатаны? — спросил я.

— Мысли от сатаны рождают планы, лишают ум внутреннего покоя, внушают неуверенность в завтрашнем дне, внушают страх перед испытаниями, лишают терпения и понуждают принимать такие поспешные решения, приняв которые, непременно потом потерпишь вред для себя.

— Что значит покой чувств и благодать?

— Это невозможно описать словами. Это поймешь только тогда, когда ты сам услышишь голос Бога в своей душе.

— Обязательно надо стремиться к тому, что бы слышать голос Бога в себе?

— Обязательно. Без этого ты не спасешься.

— А другие?

— Что другие?

— Другие, если они не услышат голос Бога внутри себя, они тоже не спасутся?

Отец Нил еще раз очень внимательно посмотрел мне прямо в глаза.

— Веришь ли ты мне, Сергей?

— Верю.

— Запомнишь ли то, что я тебе скажу сейчас?

— Постараюсь.

— Не думай о спасении ближних твоих слишком много. Если хочешь спасти свою душу, то Н-И-К-О-Г-Д-А не думай об их спасении!

От неожиданности услышанного я даже оторопел.

— Это чем-то похоже на кощунство… отец Нил. Ведь если не думать о спасении ближних то в этом нет любви!

— Молись о них. Желай им спасения. А вот подробные мысли свои об их спасении оставь в стороне. Смири свой ум и предоставь Богу Самому спасать их. Поверь, от твоих гордых мыслей не будет никакой пользы никому: ни тебе, ни ближним. Заботься о своем спасении и помни, что поспешные выводы твои о ближних ни тебе, ни ближним твоим — не принесут никакой пользы.

(Пафнутиево-Боровский монастырь 1994 год)