Произнесено в монастыре Филофей 30 ноября 1976 года.

Сегодня я, как обычно, расскажу вам кое-что из жизни моего блаженного Старца^[1] – в основном то, что касается практического образа молитвы, как сам Старец её творил и как научил нас.

Устав у нас, когда мы пребывали в пустыне^[2], был такой: с заходом солнца мы вставали от сна и приступали к молитве, выпив перед этим по чашечке кофе, для того только, чтобы было удобнее бодрствовать. После этого каждый шёл в свою келью, и там мы приступали к молитве и бдению, как учил старец.

Старец говорил: «Когда встаёшь от сна, ум у тебя отдохнувший, чистый; и пока ум у тебя чист и спокоен, лучшее делание для него в это время – это поучение в имени Христовом. Сядь на скамеечку и, прежде чем начать молитву “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”, посиди несколько минут, подумай о смерти, представь, что это твоя последняя ночь, что через несколько часов, после того, как окончится молитва, ты отойдёшь в иной мир, и в момент твоего исхода предстанут пред тобой и Ангелы, и бесы. Они представят перед тобой твои дела, совершённые тобой в течение всей жизни, и добрые, и злые. Бесы постараются ввергнуть тебя в отчаяние, говоря, что дела твои таковы, что спасение для тебя невозможно. Ангелы же станут возражать, представят дела, сотворённые по Богу; состоится предварительный Суд, после которого душа станет восходить в сретение Судии. Но прежде чем душа поклонится страшному Судии, она пройдёт через воздушные мытарства, на каждом из которых будут стоять демонские полки; на каждом мытарстве будет рассматриваться определённый грех. Душа будет проходить через эти мытарства и, если избегнет бесов, то взойдёт к Судии. Если же она не сможет пройти через мытарства, то на том мытарстве, где её задержат, ей будет произнесён обвинительный приговор и она, по учению отцов, сойдёт в ад. Это один образ созерцания».

Старец советовал, чтобы мы приводили себе на ум такие мысли прежде, чем приступить к сердечной молитве.

Есть и другой образ созерцания. Он касается грехов, Второго Пришествия и других полезных мыслей, которые можно приводить на ум прежде, чем приступить к молитве. Созерцая, не нужно рисовать в уме и воображении разные образы и картины. Такое подготовительное упражнение приведёт душу в состояние умиления и приготовит к молитве, чтобы приступить к ней без рассеяния и с охотой. И когда душа придёт в состояние умиления и сокрушения, тогда ум обращается в область сердца.

Для большего облегчения ум лучше помещать туда, откуда начинается дыхание человека, туда, где воздух идёт к сердцу, – в область лёгких. Вместе с дыханием к сердцу будет идти и ум. И там, где окончится вздох, утверди свой ум. Найдя таким образом место сердца, дай начаться внутреннему слову молитвы, на вдохе: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», и на выдохе – опять та же молитва. Ум пусть стоит в месте сердца без рассеяния и без образов; не надо представлять в уме ни Христа, ни Божией Матери и вообще ничего другого. Ум пусть следит за тем, чтобы не принимать образов, пусть даст быть внутреннему слову молитвы и пребывает в области сердца с любовным расположением ко Христу, Которого поминает в молитве. Это практический метод.

От делания молящийся в уединении восходит к созерцанию. От деятельной молитвы мы восходим и приближаемся к Богу посредством созерцания. Однако, если ум не очистится молитвой по первому образу, то он будет и не в состоянии приблизиться и ощутить Христа в созерцании.

Диавол страшно ненавидит молитву и не даёт человеку молиться, как научили отцы, делает всё возможное, чтобы помешать молящемуся. Он тщательно готовится и изобретает способы, чтобы разрушить духовные укрепления, которые строит воин Христов. Следовательно, и воину Христову стоит строить укрепление так, чтобы оно выдержало удар.

Итак, всё внимание нужно обратить на ум. Ум – это капитан, это очи души и человеческого сердца. Ум Благодатью Божией и старанием человека должен быть чрезвычайно внимательным, чтобы практический образ молитвы осуществился в соответствии со всеми правилами отцов и был достигнут положительный результат.

Внимание необходимо с самого момента пробуждения. Мы говорили, что диавол следит, он знает, что этот человек встаёт на молитву, и сам бывает уже заранее готов. Только я встану – он станет влагать мне помыслы, представлять изображения разных житейских предметов, чтобы сразу замутить ум образами, лишить чистоты, возможности сесть и приступить к молитве. Поэтому нужно, лишь только откроются глаза, уже во время пробуждения сразу же устами произносить: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», – очень тихо, чтобы предварить диавола, чтобы он нам, не дай Бог, не вложил свою молитву, в которой вся его злоба. И так, начав потихоньку и легко молитву «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», сразу идём умывать лицо, ум при этом освежается и пробуждается, что-нибудь глотаем для укрепления сил – немного воды или что-то другое – и сразу со внимание читаем Трисвятое и Символ веры , славу Православия.

Прежде любого другого дела садимся на скамеечку и размышляем об исходе: что предстоит пережить душе, когда она станет разлучаться с телом, сколько слёз проливает душа в этот момент, помышляя о Суде Божием, что ожидает её по исходе, и о том, насколько она готова к Суду. Все эти мысли не должны вызывать в уме представлений и образов; здесь нужны только слова, а ум должен следить за содержанием мыслей. И как только душа в скором времени придёт в состояние умиления и сокрушения, тут же нужно входить в практический образ молитвы.

Ум пусть отгоняет всякое размышление, а мысль ведёт себя туда, где начинается дыхание, сдержанное дыхание – не обычное естественное, а лишь немного сдержанное. Вдыхая воздух и продвигая его к сердцу, будем произносить молитву один раз на вдохе. Ум пусть при этом пребывает в сердце, и ещё раз произнесём молитву на выдохе. Вдыхая и выдыхая имя Христово, ум пусть стоит и внимает! Пусть держит себя в сердце, взирает очами и следит, чтобы вдруг не возник какой-нибудь образ.

Так поупражнявшись в этом методе столько времени, сколько угодно Богу, примем благословение. Если ум удержался в молитве, выдержал первый натиск и удалил от себя образы, значит, молитва пошла в ритме, практическом ритме. Далее ум приобретает чистоту, то есть ощущает мир, тишину, спокойствие, легкость, ощущает, что нечто тянет его вверх. Куда? В сретение Бога! Духовный магнит тянет его вверх, к близкому общению с Богом.

И когда это случится, тогда словно встречаются два человека, которые были в разлуке много лет на разных материках и при встрече от любви друг к другу заливаются слезами, обнаруживают во всех движениях любовь и нежное чувство сердца. Так же точно, когда душа и ум встречаются, соединяются с Богом: льются слёзы и ум не может выразить словами, что чувствует в этот момент сердце человека. И это первое сближение с Богом есть плод практического метода молитвы.

Вернёмся же теперь немного назад и посмотрим, что помогает молитве и сближению с Богом. Молитве нужно помогать, для этого человек должен быть вообще внимательным в духовной жизни. Если это послушник, то он обязан хранить послушание во всём до самых мелочей, быть внимательным во всём и исполнять то, чему учит его старец, и не делать ничего, что было бы противно воле, желанию или образу жизни старца.

Всё учение нашего Старца есть не что иное, как практическое воплощение, изъяснение, изложение в упрощённом виде заповедей Христовых. Поэтому, говорят отцы: «Внимающий заповедям духовного старца, исполняет заповеди Христовы».

Далее. Послушник должен стремиться всегда пребывать в напряжении духовных сил, чтобы не случалось так, что он ночью подвизается в молитве, а днём расточает приобретённое в празднословии, в пустословии, в невнимании и в небрежности к послушанию. Это всё равно, как если бы кто подоил корову, а потом по неосторожности задел ведро и вылил всё надоенное на землю. Получается, что зря доил.

Если я хочу и стараюсь приобрести молитву, чтобы сделаться духовно преуспевающим монахом, и в то же время днём рассеиваю своё внимание, занимаясь празднословием и загромождая ум тысячами ненужных мыслей, то как потом смогу сесть и сосредоточиться на молитве? За день я столько всего загрузил в себя – о какой ночной молитве можно тогда говорить? Мы даём диаволу простор, а он представляет нам образы один за другим, и душа, измождённая своим дневным поражением, не может противостоять диавольским козням. Так молитва остаётся бесплодной, а душа потом ощущает сухость и пустоту и говорит: «Почему так происходит, почему я не могу найти молитву?» А ничего удивительного, всё закономерно.

Во время молитвы совершается некое таинство. Как же молитва может не быть таинством? Мы чувствуем в молитве излияние любви, и душа тайно, таинственно, как-то божественно общается с Богом. Мы слышим слова молитвы и не можем изъяснить, что ощущает сердце духовно преуспевшего в молитве человека. Поэтому к молитве нужно готовиться, вниманием в духовной жизни помогать уму, сердцу, чтобы время молитвы стало плодотворным.

Святой Исаак Сирин^[3] говорит, что если мы во всём себя приготовим, то Господь просто обязан послать Свою Благодать. Но святой подвижник говорит ещё и другое: «Ты, человече, должен приготовиться, но от Бога зависит: даст или не даст Он тебе Свою Благодать. Но как бы то ни было, со своей стороны, ты должен приготовиться». Поэтому часто бывает так, что человек хотя и готовится необходимым образом, но не всякий раз находит в молитве особой благодати. Так происходит, как мы сказали, чтобы он познал, что Бог посещает, когда Сам сочтёт нужным. Человек должен быть готов, сосуд его должен быть свободен, чист и открыт; а сам он должен ожидать, когда Благословение Божие придёт к нему.

Но если сосуд нечист и закрыт сверху, то куда Богу вложить Свою Благодать? Даже если Он захочет даровать её, то в какой сосуд можно будет вложить Всенепорочную Благодать? Потому-то и становится человек недостойным. Потому-то и в Святом Евангелии говорится, что должно очистить внутренне чаши, чтобы и внешнее было чисто^[4]. То есть, если сосуд чист, то мы примем Благодать Божию, которая и внешне проявится, в теле, а в членах тела отразится чистота души. Эта чистота будет заметна, как заметна она в духовных людях, и на лице их, и во всем их существе. Благодать есть явное и осязаемое доказательство того, что человек духовен. Духовный, собственно, и значит – преуспевший в молитве и Благодати Божией.

Всему этому и многому другому учил нас блаженный Старец, вся жизнь которого была не чем иным, как непрестанным самопонуждением в молитве. Когда я был у него келейником и готовил ему кофе на закате солнца, чтобы взбодриться перед бдением, он не разрешал мне даже слова произносить, даже исповедовать помысел, например, то, что меня беспокоило во время пробуждения и т.п. Я готовил кофе молча, а он потом жестом показывал мне: уходи. Так он готовился к молитве! А потом уходил в келью – летом он пил кофе на улице и потом уходил в келью, готовился, молился и размышлял о том, о чём мы говорили. Уходя в свою тёмную келью, он одновременно сосредотачивался в сердце; входил и пребывал в нём часами. Бог ведает, что там происходило!

Часто я по своей немощи выходил из кельи раньше; тогда я слышал, как старец поёт тропари из чина пострижения в великую схиму или из заупокойной службы – так он вводил некоторое разнообразие, давал уму немного отдохнуть, а потом он снова уходил в молитву и сколько времени пребывал в ней – знает только Бог и сам старец! Часто он затворялся на заходе солнца и пребывал в келье до полуночи, а то и дольше. Потом выходил, брал чётки и начинал совершать правило, которое обязательно должен совершать каждый монах. Но главные силы ума он отдавал молитве с произнесением имени Христова, непосредственному общению с Богом. А потом совершал уставную часть, чтобы и с этой стороны избежать упрёка.

Вот это практическое учение старца должно стать для нас светлым руководителем к молитве. Поэтому в первую очередь мы должны позаботиться о том, чтобы своей жизнью помогать нашей молитве. Если мы тут прегрешаем, то и в молитве не преуспеем. Поэтому в течение дня мы не должны заниматься пустыми вещами. Будем внимательно совершать своё послушание и творить молитву, как учил нас Старец. А так как днём на послушании ум развлекается, потому полезно бывает, особенно новоначальному, вслух произносить молитву во время работы. Конечно, он не приобретёт столько же, сколько приобретает в часы безмолвия и молитвы – свои восемьдесят или сто процентов пользы, но может приобрести хотя бы пятьдесят или тридцать процентов. Молитва во время послушания, призывание вслух имени Божия днём имеет целью помочь главной – ночной молитве. Следовательно, очень важно днём произносить молитву вслух и внимательно следить за своими пятью чувствами, а главное – за языком.

Не будем заниматься пустословием, не будем нарушать заповеди, которые принимаем от старца. Старец наставлял нас: «Не занимайся празднословием, чадо; не вступай в пустые разговоры; не ходи в келью к брату, когда имеешь заповедь не пустословить». Когда начинаешь празднословить, говорить пустые вещи, тем уничижаешь послушание, нарушаешь заповедь, уничтожаешь приуготовительный труд и саму главную молитву. А потом приходишь и сетуешь: «Я не нахожу молитвы, чувствую внутри пустоту». Правильно, а до молитвы ты чем занимался?!

Итак, если послушник невнимателен к этим вещам, то потом в молитве он не приобретает ничего. Потому мы говорим, чтобы вы следили за помыслами. На тебя нападают разные помыслы, беря начало в страстях – смотри внимательно, произноси вслух молитву и пренебрегай помыслами, не обращай на них внимания, словно бы их и не было. Удерживай молитву, пренебрегай помыслами – вот так мы полагаем доброе начало, крепкий фундамент, даём приуготовительную помощь душе, помогаем дальнейшей молитве и далее прямо идём к своей цели. Ничего здесь нет трудного, никогда духовный подвиг не требует чрезмерного усилия и напряжения, если мы идём проторенным путём. Небольшое усилие вначале, а потом человек ощущает в душе лёгкость. Или кто-то может сказать, что не вести ненужных разговоров с братом и произносить молитву вслух – это труд? Да, положим, но как изъяснить то духовное возвышение, что потом испытаешь на молитве, если предварительно будешь хранить от нечистоты язык и все чувства?

Помню, когда мы жили со Старцем, получали от него эти заповеди и старались хранить их в точности. Случалось и следующее: послушливый брат, в точности исполнявший всё, что заповедовал Старец, даже во время отправления естественной нужды орошал место вокруг слезами, шёл спать – и не мог уснуть из-за слёз, только открывал глаза – первой на ум приходила мысль о смерти, что бы ни делал – ум занимался духовным. Вот плод хранения послушания! Что этот человек перенапрягался, когда плакал? Нет. Благословение Божие или, лучше сказать, достойный плод делания – вот результат исполнения заповедей и труда послушания, в котором брат подвизался. Слёзы его тогда являлись результатом подвига и, в сущности, были слезами духовной радости.

Следовательно, и днём, когда человек трудится в послушании и поневоле отвлекается, Благодать Божия не перестаёт его посещать, если только он хранит в уме мысль, как соблюсти послушание. Итак, если послушник соблюдает заповеданное и чувствует плоды своего делания, разве возможно, чтобы он не вкусил богатого плода Благодати и Благословения Божия, не вошёл бы в общение с Богом и с душой своего старца, не достиг бы духовного единения! Говоря проще, духовное единение есть не что иное, как Благодать Божия, познаваемая в душе понуждающего себя в подвиге послушника.

Святой Симеон Новый Богослов^[5] учился богословию не в университете; он обучался ему в монашестве через абсолютное послушание и веру своему духовному отцу. В итоге, как награду, он воспринял всё богословие Святого Духа. Поэтому всё, чему он учил, было безоговорочно принято учёными-богословами, как богословие подлинное, хотя часто не все могли проникнуть в богословскую суть того, что испытал на опыте этот богослов от Бога. Может, он и выражался богословским языком, но глубина и грандиозность его богословского познания не может вполне вместиться в книгах.

Теперь нам остаётся только понудить себя к исполнению того, что было по Благодати Божией и по молитвам Старца здесь сказано. Это совсем не трудно, но даже очень просто. Замечено, что человек, когда говорит много лишнего, устаёт. Когда же молчит, то внутри у него происходит духовный процесс. Он духовно отдыхает, потому что поучается в духовном. А поучение в духовном приносит душе отдохновение. Неужели можно назвать непосильным трудом молчание или хранение послушания, если человек знает, что послушание приведёт его в такую духовную меру, что даже смерть, придёт ли она днём или ночью, найдёт его уготованным: он достигнет своей вечной цели – будет сопричтён Ангелам, стоящим пред Престолом Божиим! Он войдёт в число Ангельского чина и вместе с Ангелами будет возносить те неизреченные и неизглаголанные песнопения, что они воспевают вечно, стоя кругом Престола Божия!

Человек, который хотя немного потрудится, чтобы достичь в эту меру, делается вне себя и ощущает такую любовь, что вмещает в своё сердце всех людей! Так любящий человек чувствует себя счастливым. Наоборот, не имеющий любви, испытывает внутреннюю скорбь и горечь.

Когда мы удаляемся от исполнения послушания, которое есть средоточие всех вместе заповедей Божиих, то впадаем в ошибки, огорчаемся, лишаемся полноты, останавливаемся на пути вперёд, делаемся духовно несчастны. Следовательно, нужно неотступно понуждать себя, подвизаться, и подвиг принесёт тогда духовный плод. Ведь цель, для которой мы пришли сюда, есть изменение нашего внутреннего человека.

У нас есть современный святой – наш Старец со своим современным учением, который теперь обитает на Небесах и смотрит, как мы исполняем его слова на деле и как следуем его жизни. Мы, конечно, не можем достичь его меры, но можем в некоторой степени последовать его жизни.

«Иисус Христос вчера и днесь тойже, и во веки», – говорит святой апостол Павел^[6]. Будем подвизаться и следить за тем, чтобы и днём творить молитву, кто может – умом, а новоначальный лучше пусть произносит вслух. Каждый пусть исполняет своё послушание так, словно он прямо служит Богу и Ангелам. Ангелы – это наши братья. Думайте о том, что празднословие – вещь нехорошая, оно помрачает ум человека и затрудняет ночную молитву.

Помимо молитвы можно ещё заниматься духовным размышлением. В церкви – со вниманием стойте в стасидиях^[7] и сходите со своего места только в случае крайней необходимости. Раздаётся удар в било? Будем все собираться в церкви, как собрались в Ноев ковчег разные животные, когда раздались призывные удары, чтобы спастись от Потопа. И мы спасаемся от потопа грехов, когда идём в церковь, потому что здесь мы все вместе, объединяем свои молитвы и обретаем дерзновение. Если моя молитва слаба, то сильна молитва брата, и вместе с его молитвой к Богу пойдёт и моя. Ангел, который помогает ему, своим присутствием поможет и мне, чтобы ко мне не приблизился грех. «Брат от брата помогаемь, яко град тверд и высок»^[8].

Так, все вместе будем идти и в церковь, и на работу. После трапезы будем спокойно и тихо расходиться на отдых и не будем собираться в разных местах для празднословия. Сразу уединимся в своей келье, приляжем ненадолго и по колоколу встанем, чтобы начать молитву: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!» – с умилением и сокрушением, в соответствии с практическим методом. Отдадим Богу себя, всё своё произволение, а Он ниспошлёт нам Своё Благословение.

Старец Иосиф печётся о нас; он теперь в Горних обителях и имеет совершенное общение с Богом – общается с Ним иными устами и иными словами, просит Его, чтобы Он послал нам Свою помощь и Благодать. Он невидимо наблюдает за нами, будет наблюдать и в будущем, чтобы мы крепко утвердились в духовной, монашеской жизни, сами бы достигли спасения и по долгу братской любви помогли бы достичь его своему ближнему. Аминь. Да будет!

— Ефрем Филофейский беседа из книги «Искусство спасения»

---

1. Преподобный старец Иосиф – знаменитый афонский подвижник Иосиф Исихаст (1898–1959, в миру – Франциск Коттис) родился на о. Парос, в Левках. Придя на Святую Гору, принял постриг в великую схиму от о. Ефрема в Катунаках, в каливе Благовещения. Одна из основных фигур православной духовности XX столетия. Ведя тихое существование, он, тем не менее, имел огромное влияние: был одним из главных возобнови- телей образа жизни исихастов, в частности, делания Иисусовой молитвы. После его смерти, ученики старца распространили плоды этого влияния на Афоне, а затем и по всей Греции, на Кипре и вплоть до Северной Америки. Канонизирован как месточтимый святой на Афоне. ↩︎

2. Катунаки, Катунакия (τά Κατουνάκια) – пустынная местность на Афоне, где живут подвижники, проводящие особо строгую жизнь; скит в пустынной возвышенной долине между скитом Малая св. Анна и Карулиями. Название происходит от византийского слова κατούνα – военный лагерь, узкое, защищённое место. Поселение возникло в нач. XVIII в., возможно на месте более древнего (XVI в.). В настоящее время здесь находится 12 келлий-исиха- стириев. Общее число монахов, подвизающихся в Катуна- киях, – ок. 30. ↩︎

3. Исаак Сирин (Сирянин, Сириянин) Ниневийский – христианский писатель-аскет, жил в Сирии в VII в. Оставил много сочинений, свод которых известен под названием «Монашеское правило». Содержание его поучений – анализ разнообразных состояний праведности и греховности и способов христианского исправления и самоусовершенствования. Память – 28 января по ст. ст. ↩︎

4. «Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты» (Мф.23:26–27). ↩︎

5. Преподобный Симеон Новый Богослов (Συμεών τόν Νεο Θεολόγο, 949–1022) – богослов, автор «Гимнов» (поэтических духовных стихов), ярчайший представитель исихазма. Наряду с великими богословами Церкви – Иоанном Богословом и Григорием Богословом, Симеон был удостоен имени Новый Богослов. Память –12 марта по ст. ст. ↩︎

6. Евр.114:8. ↩︎

7. Стасидия – особое кресло в храме с высокой спинкой, от кидным сиденьем и высокими подлокотниками, сиденье которого может находиться в одном из двух положений, позволяя занять положение полустоя-полусидя. На них опираются монахи, выстаивая многочасовые службы. ↩︎

8. Притч.18:19. ↩︎